Ярость разгорелась в моей груди, и я вознесся к нему огненным копьем и пронзил его тело, и взорвался, разорвав его на тысячу кусков, но он собрал себя из частей и мы снова сцепились, и мы бились с ним в небесах, а потом, пылая огнем, мы рухнули вниз и упали в море, и оно высохло от нашей ярости, и превратилось в болото, и в этом чертовом болоте я его и утопил, к хренам.
А потом огненным смерчем пронесся по всем мирам и уничтожил то, что от него осталось.
Мне понадобилась всего-то тысяча лет.
После этого я вернулся туда, где все начиналось, и там, в самом сердце топи стояла маленькая хижина, в которой меня терпеливо дожидался постаревший, облысевший и одноглазый Брюс.
— Ты завершил свое мщение, физрук? — спросил он.
— Думаю, что да, — сказал я. — Покажи мне, где здесь выход.
— Везде, — сказал он.
И я увидел.
Еще я увидел трех прячущихся в камышах оборванцев, и были видно, что им страшно, и что сидят они там уже очень давно, и что все это время они ждали исхода нашей войны и не решались выходить.
Это были местные Вычислители, до которых занятый нами Элронд так и не смог добраться.
Их я тоже убил.
Я вернулся в свое тело, в ту реальность, которая отныне станет для меня единственной, и это вышло очень неудачно, потому что тело продолжало прыжок, а я оказался к этому не готов и рухнул в густые кусты, и запутался в этих зарослях и некоторое время ничего не видел.
Должен признать, что у способа Гарри и Брюса были свои преимущества.
Кто-то протянул мне руку и помог мне подняться. Оказавшись на ногах и проморгавшись, я обнаружил, что за помощь обязан богу-императору Кевину.
Он был уже без брони, в светлых брюках и белой рубашке, и он улыбался.
Джек Смит сидел на садовом стульчике и, разложив перед собой кучу всяких тряпочек, щеточек, бутылочек и тому подобного барахла, чистил и смазывал свои револьверы.
В углу сада довольный и одновременно немного испуганный Сумкин о чем-то разговаривал с Брюсом. Когда они закончили разговор, Брюс ушел телепортом.
Магистра здесь не было.
Интересно, Борден сильно на меня злится, что я не дал ему закончить? Ну, то есть, сильно бы он на меня злился, если бы помнил, что я не дал ему закончить?
— Ты победил, — сказал Кевин.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — попросил я.
— Там слишком много всего, — сказал он. — Так что пусть этим займется кто-нибудь другой.
— Кстати, а где он? — поинтересовался я. Было немного странно, что Магистр не дождался финала.
Кевин сразу понял, о ком я говорю.
— Не ищи Оберона, — сказал он.
— Это инструкция к действию?
— Это просьба, — сказал Кевин. — Оберон — сложный человек…
— Но он ваш сложный человек? — уточнил я.
— Нет, он всегда был сам по себе. Но без него этот мир станет беднее.
— Ясно, — сказал я. — И в случае чего ты обрушишь на меня всю мощь своей империи?
— Нет, — покачал головой Кевин. — Просто не ищи.
— Ладно, черт с ним, — сказал я. У нас с Магистром были сложные отношения и свои счеты, но, думаю, что если подбить итоговый баланс, то выяснится, что никто из нас другому ничего не должен. Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что он — Архитектор, и… Но эта дорога может завести меня слишком далеко, и я не уверен, что все еще хочу по ней топать. — Расскажи мне лучше другое. Вот я победил, сделал то, чего в принципе не должен был сделать и сделать не мог, всех убил, а других всех спас и все такое. И вроде бы я молодец и герой и вот это вот все. Почему же я не чувствую внутри себя никакого ликования? Радости и прочего упоения моментом?
Кевин невесело улыбнулся.
— Добро пожаловать в клуб, — сказал он.
Эпилог
После того, как я убил местных Вычислителей, локальный апокалипсис кончился сам по себе, затух, как пожар в лишенном кислорода помещении.
Лишившись внешнего контроля, зомби пали на месте.
Они оказались слабыми.
А сильные так и не возвысились.
По крайней мере, пока.
Жизнь Денеи, насколько это вообще возможно, возвращалась в прежнее русло. Люди разбирали завалы, подсчитывали потери и пытались как-то наладить свой быт. Вернуть старый порядок.
Не уверен, но вполне возможно, что через несколько лет они найдут какое-нибудь рациональное объяснение этой внезапной волне насилия, прокатившейся по всей планете. Радиационное облако, вспышки на Солнце, вызвавшие галлюцинации и голоса, прозвучавшие в каждой голове или еще что-то такое.