— Тяжело вам, — посочувствовал я.
— А то ж, — сказал Виталик. — Кстати, я тут вот о чем подумал. Магистр ведь говорил…
— Магистр — тот еще источник информации, — напомнил я.
— Но другого источника информации попросту не существует, — сказал Виталик. — Так о чем я?
— Магистр что-то там говорил.
— Угу, — сказал Виталик. — Если обобщить все услышанное, то можно сделать вывод, что Система пришла на Землю гораздо раньше, чем началась игра. Явно не на десять лет раньше, так?
— Примерно в Средневековье, — сказал я.
— Так почему мы зациклились на этих десяти, сука, годах? — поинтересовался Виталик.
— Ну это просто ориентир, — сказал я. — А так, конечно, можно обсудить. Но, если ты вдруг предложишь ввергнуть человечество обратно в Средневековье, то я буду возражать.
— Мракобесие и джаз, — сказал Виталик. — Хрен с ним, со Средневековьем. Но давай откатим историю году хотя бы к тридцать пятому.
— Э… зачем? Нас там все равно не будет.
— Письмо товарищу Сталину напишем, айфон, сука, как положено передадим, — сказал Виталик.
— И товарный вагон с пауэрбанками, да?
— Типа того, — сказал Виталик. — Но я уверен, что эту проблему как-то можно будет обойти. Электричество-то уже придумали.
— И что в письме? — поинтересовался.
— Понятное дело, что, — сказал Виталик. — Слушай сюда, товарищ Коба, грядут тяжелые времена, поэтому тебе надо срочно изобрести промежуточный патрон, командирскую башенку и пусть товарищ Штирлиц в какой-нибудь темной подворотне Гитлера к хренам придушит.
— Зачем?
— Ну а чо он?
— Я не про Гитлера, — сказал я. — Я про вообще. Ты не боишься создать временной парадокс или что-то вроде того?
— Ты не вкуриваешь идею, Чапай, — сказал Виталик. — Мы не можем создать временной, сука, парадокс в принципе, потому что откатываем не время, а состояние. И это будет не тот самый тридцать пятый, а еще один тридцать пятый.
— А если мы своим вмешательством в этот гипотетический тридцать пятый еще хуже сделаем? — спросил я.
— А какая, сука, разница? — спросил Виталик. — Как бы ни развивалась ситуация в двадцатом веке, мы то знаем, что в начале двадцать первого все равно вся цивилизация пойдет по бороде.
— Я все еще надеюсь на лучшее, — сказал я.
— Как и все мы, — сказал Виталик. — Но мы живем в реальном, сука, мире, главным действующим законом которого является закон Мэрфи.
— Вот именно поэтому мы никаких писем никому писать не будем, — сказал я. — Даже если вы изыщете техническую возможность, что само по себе сомнительно.
— Но нам же надо как-то улучшить стартовые условия, — сказал Виталик. — Иначе какой в этой затее вообще смысл?
— Мало ли, что тут может произойти в Системе за эти десять лет, — сказал я.
— Гуманнее эта штука вряд ли станет, — сказал Виталик. — Или ты об Элронде?
— Я не знаю, — сказал я. — Если у тебя есть какая-то идея, как улучшить стартовые условия, обойдясь без писем к Сталину, я открыт для предложений.
— Чем тебе это предложение плохо?
— Тем, что никто таким письмам не поверит, — сказал я. — Там телевидения нету, интернет еще не изобрели, а ты про галактическое ММОРПГ хочешь им задвинуть?
— Инопланетное вторжение, — сказал Виталик. — Без игровых, сука, подробностей.
— Шансы, что нам поверят в конце двадцатого илди начала двадцать первого века, куда выше, — сказал я.
— Ага, — согласился Виталик. — Но времени на подготовку все меньше.
— К этому нельзя подготовиться технически, — сказал я. — Вспомни коллоквианцев. Вспомни Альвион. И те и другие опережали Землю на несколько веков, и чем им это помогло?
— Чем сильнее потенциальное противодействие, тем сильнее будет первый удар, — согласился Виталик. — Альвион еще неплохо отделался, а коллоквианцев Система просто размазала. Хотя их длинная рука дотянулась своим длинным копьем до изначального мира аж из самой могилы.
Несмотря на то, что эта картина у меня до конца так и не сложилась, я кивнул.
— Но предупредить-то как-то надо, — сказал Виталик.
— Как?
— Вообще не представляю, — сказал Виталик. — Хоть книгу пиши. Физрук против галактических захватчиков.
— А почему сразу я?
— Ну а кто? — спросил Виталик. — Я — зомби и непись и вообще половину сюжета в коме провалялся.
— А он? — я махнул рукой в сторону исступленно лупящего по невидимой клавиатуре Федора.