— А он — Сумкин, — сказал Виталик. — Про него другую книгу писать можно. Федор Сумкин и магическая академия. Финал, правда, вышел довольно трагический.
— Это еще не финал.
— Ну, полуфинал, — сказал Виталик.
— Допустим, — сказал я. — А как ты эту книгу предавать будешь?
— Местных попросим, — сказал Виталик. — Пусть метнуться на Землю, рукопись в сеть вбросят и дело сделано.
— Никто не поверит, — сказал я. — Даже если кто-то и прочитает.
— Ну, это дело, сука, десятое, — сказал Виталик. — Нам главное — прокукарекать. А там хоть не рассветай.
— Удивительно конструктивно, — сказал я. — А вот скажи мне, как писатель писателю, ты книги-то писать умеешь?
— А кто не умеет? — удивился Виталик. — Все умеют.
— Вот и пиши.
— Мне лень, — сказал Виталик.
— Всем лень. А я еще и не умею к тому же.
— Ну, тоже можно кого-нибудь из местных напрячь, — сказал Виталик. — Отловим барда, сыпанем ему кучу денег из твоих будущих доходов, дадим техническое задание и пусть сочиняет.
— Он насочиняет, — сказал я.
— Главное, чтобы он в основном не наврал, — сказал Виталик. — А мелочи пусть приукрашивает, как хочет.
— Идиотская идея все равно, — сказал я. — Да и нет у нас времени, чтобы этой фигней заниматься.
— Местный-то может хоть через год книгу подбросить, — сказал Виталик. — У него наших временных рамок нет, а мы для его полета фантазии не очень-то и нужны будем.
— А как проконтролировать?
— А никак, — сказал Виталик. — Пусть, сука, Системой поклянется, и пусть она его в случае чего и покарает.
— Гениальный план, — одобрил Федор, возвращаясь в нашу реальность. — А когда книгу экранизируют, меня пусть сыграет Петров. Я, кстати, закончил.
— Угу, — я краем глаза вчитался в характеристики биты. Да, не наврал, урон в цифрах вырос в два раза. Осталось только на практике проверить. Где там наш подопытный орк?
Прорыв случился четыре орочьих возрождения спустя. Федор, кстати, постарался на славу, реальный урон тоже вырос в два раза, а с учетом того, что я к боссу, что называется, присиделся и научился его критовать, бедолага орк ложился уже со второго удара.
— Эврика, к хренам! — внезапно возопил Виталик, чуть не доведя меня до инфаркта. — Что в переводе с древнекитайского означает «на придумали, как решить эту чертову задачку, но это будет чертовски, сука, нелегко».
Тем не менее, выглядели оба очень довольными.
Они улыбались, они хлопали друг друга по плечам (Виталик хлопнул и меня, наверняка изрядно просадив ресурс нанороботов изначального мира), Федор подбрасывал Венец Демиурга в воздух, а Виталик на радостях пальнул из дробовика, чуть не обрушив на наши головы каменный свод пещеры.
— Ну и? — спросил я, когда они закончили радоваться, а я отплевался от попавшей в рот каменной крошки.
— Решение, в принципе, есть, — сказал Виталик. — И тысячи интеллекта Федора для его воплощения в жизнь должно, сука, хватить.
— Отлично, — сказал я. — Никогда в вас не сомневался. Давайте немного перекурим и начнем.
И пока-пока, Немезида, альвионские терминаторы, эльфы и прочие асоциальные элементы. Не то, чтобы мне очень хотелось снова стать обычным физруков в Люберцах, но и тянуть с воплощением нашего плана в жизнь я тоже не видел смысла.
— Не так быстро, — вздохнул Виталик.
— А я знал, что обязательно будет какой-нибудь подвох, — сказал я. — И что вам нужно? Ингредиентов не хватает? Слезы девственного дракона, хвост белой летучей мыши, корни выросшего на восточном склоне горы Фудзиямы баобаба?
— На Фудзияме не растут баобабы, — сказал Федор.
— Главное, что ты понял мою мысль, — сказал я.
— Нет, дело не в том, что у нас чего-не не хватает, — сказал Виталик. — У нас все необходимое есть: Венец Демиурга — одна шутка, маг-недоучка с тысячей очков интеллекта — одна штука, гений программирования, способный внести изменения в исходный код — одна штука. В принципе, мы можем это сделать.
— И в чем тогда проблема?
— Основная сложность в том, что мы не можем это сделать в любой момент, — сказал Виталик. — Большую часть времени Система закрыта для внесения столь масштабных изменений, как откат целого кластера на точку резервного восстановления. Окно возможностей открывается только тогда, когда Система сама вносит в себя довольно масштабные изменения.
— Например? — спросил я, хотя уже начал понимать, к чему он клонит.
И мне это не особенно нравилось.
— Например, когда она поглощает очередной мир и там начинается зомбиапокалипсис или еще чего похуже, к хренам, — сказал Виталик. — В тот момент, когда она сама создает очередную точку восстановления. В тот момент, когда в очередном пасторальном и не знающем особых забот, кроме мировых войн, загрязнений окружающей среды, борьбы за права каких-нибудь очередных меньшинств и международного терроризма, начинается Игра и люди начинают скакать по уровням, как заводные болванчики. Короче говоря, мы можем попытаться спасти нашу цивилизацию ровно в тот момент, когда какой-нибудь другой цивилизации настанет полный карачун.