— То есть, вы хотите сказать, что я появилась не вовремя?
— Нет. Я только хотел сказать, что вы увидели лишь завершение…
— Не хватало, чтобы я увидела начало! — возмутилась Шапокляк. — А вам, милочка, должно быть стыдно так себя вести. Вы старшая пионервожатая и комсорг школы, какой вы пример детям подаете.
— Да как вы смеете! — вскрикнула Сима и кинулась к выходу.
— Плохо вы начинаете свою учительскую жизнь, Александр Сергеевич, — сурово продолжала завуч, торжествующе впившись в меня взглядом. — Вчера на совещании наговорили всякого, трудовика спаиваете, старшую пионервожатую развращаете… Что дальше?
— Какого еще трудовика? — удивился я.
— Виктора Сергеевича… Он говорит, что это вы ему выпить предложили. Это просо немыслимо!
— Не было этого!
— Выясним! — многозначительно кивнула Шапокляк, словно особист, не хватало ей фуражки с васильковым околышком. — На большой перемене извольте пожаловать к директору… А пока наведите порядок в зале. Через пять минут звонок. У четвертого «А» урок физкультуры. Постарайтесь, чтобы на этот раз был порядок и никто вас не лицезрел валяющегося с женщинами в обнимку.
И графиня с достоинством удалилась. Вот стерва! Как все вывернула-то! От злости я пнул по мячику так, что тот взлетел под потолок. Врезался в решетчатую балку, и на пол обрушилось уже два мяча. Я едва успел вернуть мат на место и перетащить «козла» к стене, как раздался звонок. В спортзал ворвалась стайка мелочевки. На этот раз здесь были и пацаны, и девчонки. И одна из них с туго заплетенными косичками на русой головке, вручила мне классный журнал. Теперь-то я знал, что с ним делать.
Четвероклашки, в отличие от моих оболтусов, сами построились по росту и смотрели на меня глазенками-пуговками выжидательно. Этим явно было интересно, что я им скажу.
— Здравствуйте, ребята!
— Здрав-ствуй-те! — хором откликнулись они.
— Меня зовут Александр Сергеевич, я ваш новый учитель физкультуры…
Блин, сколько раз я еще буду повторять эту лабуду?.. Хотя, может, и недолго уже. Настучит Шапокляк директору, и выставят меня из школы. Ну и хрен с ней! Уеду к матери, в Тюмень… Здравствуй, мама, Саша вернулся.
— А теперь познакомимся с вами, — пробормотал я, раскрывая журнал.
С малявками перекличка прошла без сучка, без задоринки. Они отвечали охотно и даже с радостью, чем весьма к себе меня расположили. Я решил, что не стану мучить этих замечательных детишек, но бездельничать им тоже не дам. Хватит с меня.
— Ну, во что будем играть? — спросил я.
— В футбол! — выкрикнул кто-то.
— В волейбол! — возразили футболисту.
— В стоп хали-хало!
— В пионербол!
— Стоп-стоп-стоп! — пришлось вмешаться мне. — Мяч вы на улице будете гонять… Давайте поиграем… м-м… в «хвост дракона»…
По строю прокатился шепоток. Четвероклашки недоуменно переглядывались.
— Не знаете?.. Ничего страшного, я вас научу… Та-ак… Вставайте друг за другом… Молодцы… Берите за бока впереди стоящего… Правильно… Теперь тот, кто первый, голова дракона… А тот, кто последний — хвост… — Расхохотались. — Ну тише, тише… Голова должна поймать хвост, а хвост — должен увернуться от головы… Остальные не должны расцепляться… Пойманный хвост становится головой… Понятно?
— Да-а-а!
— Начали!
И я дунул в свисток, но вместо трели раздалось какое-то сиплое шипение. Малявки развеселились еще пуще. Я дал отмашку рукой. Поднялся визг и топот. «Дракон» заметался по залу. Я осмотрел свисток. В нем не было шарика, благодаря которому и извлекается переливчатый свист. Ну рыжий! Достукаешься ты у меня… Надо будет стрясти с него нормальный свисток. Пусть новый покупает. В воспитательных целях, так сказать…
Дабы не мешать малышне сходить с ума, я уселся на скамейку, под шведской стенкой, откинул голову, оперся затылком о перекладину и задремал. Разбудила меня тишина. Открыв глаза, я увидел, что вся взъерошенная, взмокшая, растрепанная ватага ребятишек, стоит передо мною, молча меня разглядывая.
— Что… что стряслось? — всполошился я.
— Звонок, Александр Сергеич, — загомонили они.
— А-а, ну так… свободны!
Их как ветром сдуло. А я, подобрав, валяющийся на полу журнал, поплелся в учительскую. На экзекуцию. Там меня в коридоре с торжествующим видом уже поджидала завучиха.
— Пройдите к директору, будьте любезны.
Я вошел в кабинет, а Шапокляк просочилась за мною, и дверь перегородила тщедушным тельцем. Кроме нас и Пал Палыча, присутствовали Виктор Сергеевич, понуро сидевший в углу, и Серафима Терентьевна, с распухшими от слез глазами. Довели девочку, сволочи…