Вместо последнего слова нужно было в такт ритму песни дружно хлопать в ладоши. А потом вместо двух последних слов. Потом вместо трех. Кончалась песня при всеобщем молчании. Только звонко хлопали ладони.
Трещал сушняк. Улетали и гасли во тьме искры. На лицах шевелились розовые тени. Сосны вокруг едва слышно шумели под порывами ветра, да с невидимой Двины доносился далекий гудок парохода.
Часть III
ЗАГАДКА «СВЯТИТЕЛЯ МИХАИЛА»
Глава 24
ОГОНЬ НА БОРТУ
Хлопотной оказалась для трех звеньевых лагерная жизнь. Весь день в трудах и заботах. Даже поговорить друг с другом и то некогда.
Только после костра, когда утихала лагерная суета, Никита, Карпа и Ленька могли иногда на полчасика собраться вместе. Так уж повелось, что сходились они на высоком двинском берегу.
Ближе к ночи стихал ветер, умолкал шум древесных вершин, и в воздухе растворялась тишина. Далеко за широким речным простором чернела неровная полоса лесистого берега. Солнце опускалось в сосны за их спинами. Длинные тени деревьев ложились на неподвижную воду — с высоты откоса не видно было течения — и сливались с ней. Солнце добавляло багровой краски к синему цвету леса на том берегу, бросало розовый отблеск на высокие облака. Внизу, под обрывом, быстро становилось совсем темно. Только мрачный силуэт затонувшего парохода долго отпечатывался на темнеющем серебре воды.
Снизу со стороны Архангельска громко шлепал плицами колес рейсовый пароходик «макарка», плавно заворачивал, обходя черный корпус «Святителя Михаила», швартовался к узким доскам причала, выплескивал на берег нескольких пассажиров и, заворачивая на быстрину корму, уходил обратно.
— От ведь! — сказал Карпа. — Когда-нибудь обязательно зацепится за этого утопленника.
— Не зацепится, — сказал Никита. — На Двине капитаны опытные…
— Ребята, вы вчера не заметили, — продолжал Карпа, — а на этом «Святителе» вот в это же время свет горел. Вас еще не было. Я первый пришел и видел. Маленький такой огонек. Мигнет, и нет его.
— То потухнет, то погаснет, — сказал Никита.
— Ладно, не ври, — сказал Ленька.
— А чего мне врать-то, — сказал Карпа. — Сам увидишь. Смотри давай в обе гляделки! Может, он сегодня тоже мигнет.
Все трое уставились в темноту. Тишина была такой, что слышно стало неторопливое журчание воды вдоль борта затонувшего судна. Прошло несколько минут.
— Тьфу ты! — сказал наконец Ленька. — Всегда ты, Карпа, выдумываешь чего-нибудь! Нет там никакого огня. И не было вовсе.
— Был, был! Говорю вам, вчера был, — зашептал Карпа. — Это они нас заметили, потому и не пришли. Боятся, жулики!
— Да кто боится-то? Ты про кого мелешь? — заволновался Ленька.
— Кладоискатели, вот кто! — сказал Карпа. — Они на этом утопленнике золото ищут. Ночью приплывают с фонарем и шуруют там по пустым каютам.
— Да ну тебя! — разозлился Ленька. — Я думал, ты всерьез!
— А я и есть всерьез, — не унимался Карпа. — Надо нам осторожненько понаблюдать. Тут мы их и застукаем. Все клады полагается отдавать государству. Нам валюта во как нужна!
— Тоже мне, Пинкертон, — безнадежно махнул рукой Ленька.
— А может, братцы, это привидения? Души утонувших матросов там бродят? — страшным шепотом процедил Карпа.
— Тьфу! Пионер называется, — разозлился Ленька.
— Но-но! Нельзя ли полегче! Шуток не понимаешь, — обиделся Карпа.
— Да ладно вам, — сказал Никита. — Пора по палаткам.
Словно в ответ, со стороны лагеря Петькин горн пропел отбой. Друзья поднялись, последний раз бросили взгляд на темную пучину, где все еще угадывалась черная тень корпуса, и заспешили в лагерь. Когда они подошли к палаткам, вокруг уже было пусто. Только одинокий часовой медленно вышагивал у флагштока взад-вперед, положив на плечо посох. Из палатки девочек слышалась возня и приглушенное хихиканье.
Еще один лагерный день кончился.
Утром Никита проснулся рано, задолго до подъема — пришла очередь дежурить «чайкам». На траве лежала седая роса. Стенки палаток от нее казались серебряными.
Быстро развели огонь под кухонными котлами, сушняк был заготовлен накануне дежурными. Девочки из звена имени Розы Люксембург ловко варили кашу, расставляли миски и кружки вдоль длинного стола. Так было заведено, что вместе с дежурным звеном дежурили по четыре девочки. С «чайками» всегда дежурила Маша Уткина. С ней было легко. В ее руках все кипело.