— Да, решил быть храбрым.
— Очень рад, — сказал он, — мы с вами отлично развлечемся.
— Спасибо за приглашение.
— Я говорю «развлечемся» не в том смысле, как вы думаете.
— Тогда я не знаю, в каком вы смысле.
Он продолжал улыбаться.
— Мне кажется, вы собираетесь искать на берегу удовольствий.
— Ну что ж, можно и так сказать.
— Я рад, что мы сюда пристали. — У него сделался вид человека, обремененного обязанностями. — Понимаете, у меня здесь небольшое дельце. — Он говорил сдержанно, но было заметно, что он волнуется. — Вы знаете этот остров?
— Когда-то знал его вдоль и поперек.
— Ужасно рад, что мы познакомились. Мне нужен именно такой человек. Вы можете оказать мне громадную помощь.
— Я облегчу вам жизнь — дам список мест, которых вы не должны посещать ни в коем случае.
Он поглядел на меня с обидой.
— Я правда здесь по делам.
— Дела здесь можно делать. Я делал.
Развлекаться? Я и так уже обессилел. В животе у меня образовался узел; и вся энергия, не растраченная за многие дни и недели, словно закисла во мне.
Меня уже позывало на моллюсков и прочие дары моря. Я уже чувствовал их затхлый поганый вкус на языке и по прежнему опыту знал, что если уж это настроение напало на меня, то в ближайшее время я ни разу не поем как следует, а удовольствия, которых я ищу, быстро превратятся в приятное, но изнурительное испытание на выносливость и кончатся тем, что станут болью.
До сих пор я был самым равнодушным из туристов, непредвиденный отдых меня не радовал. Теперь, когда мы причалили, я стал одним из самых ретивых.
— Э, быстренько вы ее прочли.
— Я прочел последнюю страницу — убийцей был дворецкий.
В элегантном здании для пассажиров ухоженные, старательно-обаятельные девушки, подобранные по расе и цвету кожи — две или три совершенно, дипломатически, черные, — навязывали нам сувениры: игрушечные барабаны, кукол — рыночных торговок из ваты, музыкантов из проволоки, лица из кокосовых орехов, вырезанные в стиле тотемов. За оградой из проволочной сетки кишели таксисты. Ограда казалась непрочной.
— Как в зоопарке, — сказала туристка.
— Да, — отозвался озлобленный муж. — Могут кинуть тебе орешков.
Я поискал телефон. Я попросил телефонный справочник. Справочник был маленький.
— Игрушечный справочник, — заметил радостный турист.
— Там телефоны кукол, — ответил я.
Я набрал номер. Подождал. Знакомый голос сказал: «Алло». Я закрыл глаза и слушал. Голос сказал: «Алло, алло». Я положил трубку.
— Шалунишка.
Это был мой знакомец с корабля. Его приятель стоял в другом конце зала, к нам спиной; он разглядывал книги на вращающемся стенде.
— Чем это, по-вашему, заинтересовался Синклер? Подойдем посмотрим?
Мы подошли. Синклер зашаркал прочь.
Большинство книг на стенде принадлежали перу X. Д. Ч. Бела. На задней обложке каждой был портрет автора. Измученное писательское фотолицо. Но мне показалось, что оно подмигивает. Я подмигнул в ответ.
— Вы его знаете? — спросил мой знакомец.
— Едва ли кто из нас по-настоящему знал мистера Черенбела, — сказал я. — Этот человек шел в ногу со временем.
— Местный писатель?
— Очень местный.
Почтительным пальцем он пересчитал названия.
— Он выглядит потрясающе. Надеюсь, что мне удастся его повидать. А вот эта, наверно, отличная.
Книга, которую он выбрал, называлась «Ненавижу вас» с подзаголовком «Человек, который хотел стать собой». Мой друг жадно открыл книгу и зашевелил губами: «Я — человек, не ставший собой. Мое „я“ съела ненависть. Моя личность изуродована ненавистью. В гимнах моих — не хвала, а ненависть. Ужасно быть Калибаном, говорите вы. А я говорю: потрясающе. О потрясающем поведу я мою неожиданную речь».
Он прервал чтение, протянул книгу продавщице и сказал:
— Девушка, девушка, я хочу ее купить. — И, расстреливая пальцем титул за титулом: — И эту, и эту, и эту, и эту.
Он был не одинок. Туристов умело направляли к полке.
— Туземный автор.
— Не произносите этого слова.
— Наверно, уйма местного колорита.
— Выбирайте выражения.
— Смотрите, он нападает на нас.
— Нет, он просто нападает на туристов.
Группа двинулась дальше, почти очистив полки. Я купил все книжки X. Д. Ч. Бела. Продавщица сказала мне:
— Туристы обычно хватаются за «Ненавижу», а мне больше нравятся романы. Они согревают душу.
— Добрый честный секс?
— Нет, расовые отношения.
— Извините, мне нужен другой язык.