Результат штурмовки заснял на пленку старший лейтенант Н. Пушкин, имевший фотокамеру. Это было внушительное зрелище.
Возвратившись на аэродром, Девятьяров доложил обо всем, как было. Спустя некоторое время его вызвали к телефону.
- Товарищ Девятьяров! - послышался в трубке строгий голос полковника Караванова, начштаба дивизии. - На каком основании вы штурмовали населенный пункт, а не железнодорожную станцию? Считайте, что вы не выполнили приказ!
Но проявленная пленка подтвердила правоту решения Александра Андреевича.
Вскоре, в канун празднования Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота, полковник Николай Федорович Караванов собственноручно вручил награды отличившимся штурмовикам, среди прочих был и майор А. А. Девятьяров.
Поздравляя его с орденом Красной Звезды, Николай Федорович только и сказал:
- Ну, Девятьяров, и заварил ты тогда немцам свинцовую кашу...
После полудня 17 января 1944 года командование корпуса приказало лучшим экипажам полков провести разведку населенных пунктов, лежавших на карте за пунктиром.
- Значит, на Германию? - спросил обрадованно майора М. Степанова лейтенант М. Коптев.
- Да, в логово зверя. Желаю успеха! - ответил командир полка.
Под прикрытием пары истребителей штурмовик Коптева ушел на запад.
- Меншутин, Лебедев! Пересекаем границу Германии! - связался по радио с истребителями сопровождения Коптев. Представляю, как забилось в эти волнующие минуты сердце каждого.
Под крылом - ухоженные дворики, домики под красной черепицей, колючками торчат кирхи, по широким автомагистралям катят автомашины, мирно дымит станция. Впечатление, что война гремит где-то за тысячу верст от всего этого...
В тот день дважды лейтенант Коптев вылетал на разведку. Сжег на маршруте несколько грузовых автомашин, доставил ценные разведданные.
Уже в сумерках вернулись домой и другие разведчики. На стоянках летчиков и стрелков окружили друзья. Тут же состоялся полковой митинг, который открыл командир Герой Советского Союза майор М. Степанов. С рассказом о виденном выступил коммунист лейтенант М. Коптев. Он сказал:
- Я только что возвратился из разведывательного полета. Видел, как немецкие войска, преследуемые нашими танками и пехотой, не могут удержаться на подготовленных ими рубежах и бегут в глубь своей территории. По железным и грунтовым дорогам тянутся колонны, которые громит наша артиллерия, танки. Мы уже вступили в пределы Германии, и нам предстоят жестокие сражения. Но мы выиграем их, если на маршрутах к Берлину продемонстрируем новые образцы умения и героизма,
18 января войска ударной группировки фронта возобновили стремительное преследование противника. Веское слово здесь сказали и авиаторы. Маршал И. С. Конев потребовал от нас помешать врагу закрепиться на польско-германской границе и форсировать реку Одер северо-западнее Бреслау {32} . К исходу 19 января 3-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская и 52-я армии передовыми частями пересекли границу и вступили на территорию фашистской Германии.
Понимая всю сложность ситуации, командование вермахта перегруппировало сюда часть свежих сил. Гитлеровцы прежде всего стремились во что бы то ни стало удержать металлургические заводы и крупнейшие угольные шахты Силезии второй после Рура военно-промышленной базы рейха.
Решительные действия авиации позволили нашим частям стремительным и глубоким маневром с севера и юга обойти силезскую группировку врага и занять город Катовице.
Отмечу, что в эти дни авиация противника, базируясь на стационарных аэродромах в районе Берлина, усилила свою активность. Мы же из-за плохих погодных условий и большого удаления взлетно-посадочных площадок сократили количество самолето-вылетов. По-прежнему особое внимание уделялось борьбе с тапками, вражеской авиацией. Расскажу лишь об одном исключительном по напряженности бое, который провел заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка майор А. Яковицкий в районе железнодорожной станции Вассовка.
Под прикрытием звена истребителей старшего лейтенанта А. Шаманского девятка Ил-2 подошла к станции и накрыла ее бомбами. Летчики подожгли несколько эшелонов, разбили десятки вагонов и разрушили пути.
Но на втором заходе штурмовики и истребители были перехвачены двадцатью "юнкерсами". Группа двигалась в сопровождении шестнадцати "мессеров" и "фокке-вульфов", Появление такой крупной группы гитлеровцев было неожиданным для наших летчиков. Она шла со стороны солнца, очевидно, возвращалась с задания. И здесь Ю-87 (редкий случай!}, спикировав, ринулись на ближнюю группу "илов". В то же мгновение шестерка "фоккеров" атаковала ее спереди и сверху, остальные стервятники вступили в бой с истребителями сопровождения.
Наши экипажи сомкнулись вокруг командира и с передней и задней полусфер повели огонь. Вот итог той схватки: майор А. Яковицкий первым поджег "юнкерс". Старший лейтенант Н. Пушкин в лобовой атаке сразил второй бомбардировщик. Воздушный стрелок Н. Нестеров пулеметной очередью свалил еще одного. Второй воздушный стрелок А. Наумов заметил пристраивающегося сзади "фоккера", ударил по нему длинной очередью из пулеметной установки, и тот потянул за собой дымный шлейф.
Младший лейтенант П. Иванников сблизился с вражеским бомбардировщиком, нажал на гашетки, по боеприпасы кончились... И тогда летчик крикнул своему воздушному стрелку рядовому А. Сороколетову: "Идем па таран!" - и ударил "юнкерса" всей массой своего бронированного штурмовика. Столкновение было настолько сильным, что обе машины буквально рассыпались в воздухе. Младший лейтенант П. Иванников и рядовой А. Сороколетов пали смертью храбрых...
Истребители старшего лейтенанта А. Шаманского уничтожили два бомбардировщика и два истребителя.
15 февраля 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении корпуса орденом Суворова 2-й степени.
На штурм Берлина
Нижнесилезская наступательная операция, проведенная 8-24 февраля, по существу, была продолжением Висло-Одерской. Ее цель - выход на рубеж реки Нейсе, чтобы занять выгодные исходные позиции для последующих ударов на берлинском, дрезденском и пражском направлениях.
В конце января и в первых числах февраля наступило резкое потепление: снег растаял, грунтовые аэродромы раскисли, полевые дороги развезло.
Летчикам особо мешала слякоть при взлете: грязь забивала "соты" маслорадиаторов, и охлаждение моторов резко ухудшалось, температура соответственно возрастала, что приводило порой к срыву заданий.
Из-за плохих погодных условий авиация не могла подняться в воздух. А как она была нужна нашим танкистам и пехотинцам!
И выход был найден. Техники, механики и мотористы, обшарив склады, нашли там большие листы фанеры. Из них сделали щитки, которые на взлете прикрывали маслорадиаторы. Как только самолет взлетал, они сбрасывались на землю...
Боевая работа штурмовиков и истребителей продолжалась. По-прежнему корпус работал мелкими группами по две-три машины, прибегал к одиночной "охоте". Основные объекты - как правило, крупные железнодорожные станции.
...Четверка "ильюшиных", возглавляемая штурманом 144-го гвардейского авиаполка старшим лейтенантом Ю. Балабиным, при подходе к объекту натолкнулась на "мессеры". Дружным огнем воздушных стрелков и летчиков атаки "худых" были отражены.
Зенитки почему-то молчали. Внизу, на путях, суетились гитлеровцы. Спешили вытолкнуть со станции четыре стоящих под парами состава.
Два из них готовились к отправке, два других уже медленно ползли к выходным стрелкам. Старший лейтенант Ю. Балабин первым сбросил бомбы...
Группа еще вела штурмовку, а на смену ей уже летели экипажи лейтенантов А. Расницова и Т. Куприянова.
Будто опомнившись, открыли огонь по штурмовикам вражеские зенитки. Разрывы ложились кучно, вблизи самолетов.
У лейтенанта Куприянова был особый счет к фашистским извергам: они сожгли его дом, сестру Надю за связь с партизанами замучили в концлагере, мать угнали на каторжные работы в Польшу...