- Я и не говорил, что это ее рук дело, ваша светлость, - ответил канцлер, качая головой. - И не говорил, что она об этом что-то знала. Но посмотрите на размах проектов. Подумайте, сколько возможностей нажиться было у кого-нибудь еще - надо только заменить материалы некачественными.
- Никогда! - Тон Бенджамина был ледяным.
- Ваша светлость, - серьезно сказал Прествик, - инспекторы Мюллера послали образцы керамобетона в лаборатории Меча здесь, в Остине. Я видел предварительные доклады. Конечный продукт действительно не соответствовал стандартам.
Бенджамин уставился на него, пытаясь сосредоточиться, но масштаб преступления был слишком велик. Использовать некачественные материалы для школьного корпуса - немыслимо! Ни один грейсонец не рискнул бы жизнями детей! Все их общество, весь их образ жизни был построен на защите детей!
- Извините, ваша светлость, - уже мягче сказал Прествик. - Мне и правда очень жаль, но я видел доклады.
- Леди Харрингтон не могла знать, - прошептал Протектор. - Что бы там ни говорилось в этих докладах, она не могла знать, Генри. Она никогда бы такого не позволила, и Адам Геррик тоже.
- Я согласен, ваша светлость, но - извините за холодные слова - и что с того? Леди Харрингтон - крупнейший акционер "Небесных куполов", Геррик - их главный инженер, даже Говард Клинкскейлс - президент этой компании. Как бы это ни случилось, юридическая ответственность падает на них. В их обязанности входило проследить, чтобы такого никогда не случилось... а они этого не сделали.
Протектор потер лицо руками и ощутил холодок, никак не связанный со смертью и разрушениями на экране. Он ненавидел себя за это, но выбора у него не было: он был Протектором Грейсона. Он обязан быть политиком не меньше, чем отцом, у которого есть собственные дети.
Генри уже видел доклады. Через несколько дней - часов - их получат сотрудники телевидения, и то, что сейчас сказал канцлер, повторят все программы новостей на планете. Лучший способ разъярить грейсонцев трудно придумать. Все, кто когда-нибудь порицал Хонор Харрингтон, кто испытывал хоть каплю сомнения, услышав эти цифры, ощутят глубокую неукротимую ненависть к женщине, которая это допустила. А за ненавистью придут обвинения, уже не шепоток, а яростные вопли. "Посмотрите! - закричат они. Посмотрите, что бывает, когда женщина занимает место мужчины и начинает командовать! Посмотрите на наших убитых детей и скажите, что Божья воля - в этом!"
Бенджамин уже слышал эти крики боли, а с ними - и окончательную гибель своих реформ.
* * *
- Господи, что же мы сделали? - прошептал Уильям Фицкларенс.
Он тоже смотрел на экран, а рядом с ним сидели Сэмюэль Мюллер и Эдмон Маршан.
- Дети! - простонал лорд Бёрдетт. - Мы убили детей!
- Нет, милорд, - сказал Маршан.
Бёрдетт уставился на него полными ужаса голубыми глазами, и лишенный сана священник покачал головой. В его взгляде читалась целеустремленность, а не потрясение.
- Мы никого не убили, милорд, - сказал он тихим убедительным голосом. Это по Божьей воле погибли невинные, а не по нашей.
- По Божьей воле? - тупо повторил Бёрдетт. Маршан кивнул.
- Вы же знаете, милорд, мы не вправе отступить, когда мы делаем Его дело. Мы обязаны привести людей в чувство, показать им, как опасно позволить этой блуднице и ее растленному обществу отравлять нас.
- Но это...
Голос Бёрдетта зазвучал громче, и к лицу его начал возвращаться цвет. Маршан грустно вздохнул.
- Я знаю, милорд, но то была воля Божья. Мы не могли знать, что там будут дети, но Он знал. Разве он позволил бы куполу обвалиться именно в этот момент, если бы это не входило в Его план? Как ни ужасна их смерть, их души теперь с Ним, невинные и не тронутые мирскими искушениями, а их смерть в тысячу раз усилила воздействие нашего плана. Теперь весь наш мир увидит "реформы" Протектора и то, чем оборачивается связь с Мантикорой. Ничто другое, милорд, не могло бы так подчеркнуть этот урок. Эти дети - мученики Господа, погибшие на службе Ему так же, как любой другой мученик, погибший за веру.
- Он прав, Уильям, - тихо сказал Мюллер. Бёрдетт повернулся к своему товарищу-землевладельцу, и Мюллер успокаивающим жестом протянул руку.
- Мои инспекторы уже нашли некачественный керамобетон. Я подожду еще денек, прежде чем объявлять результаты, - достаточно, чтобы проверить и перепроверить анализ, никто не усомнится в наших выводах, - но доказательства есть. Доказательства, Уильям. Этой блуднице и Протектору не увернуться. Мы не выбирали момент катастрофы. Это сделал Бог, и таким образом наш исходный план оказался куда более успешным, чем мы осмеливались надеяться.
- Возможно... возможно, вы правы, - медленно сказал Бёрдетт.
Ужас в его глазах погас, и его сменило успокаивающее самодовольство его веры - и холодный расчет.
- Это она виновата, - пробормотал он, - а не мы. Это она нас до этого довела.
- Конечно, милорд, - согласился Маршан. - Чтобы сорвать маску с дьявола, нужен острый меч, и мы, те, кто несет меч Господень, можем только принимать ту цену, которую Он от нас потребует.
- Ты прав, Эдмон, - сказал Бёрдетт уже громче.
Он кивнул и снова посмотрел на экран, и на этот раз он вслушался в горестный голос репортера с легкой зловещей усмешкой.
- Ты прав, - повторил землевладелец Бёрдетт. - Мы взяли на себя Божье дело. Если Он требует, чтобы мы заплатили кровью, тогда Его воля будет исполнена, и пусть блудница вечно горит в аду за то, что довела нас до этого.
* * *
Адам Геррик вошел в конференц-зал. Выглядел он ужасно. Молодой человек, который этим утром отправился в поместье Мюллер, умер, когда обрушилась его сияющая мечта. Адама Геррика, который вернулся в Харрингтон, терзала допущенная катастрофа, и вся радость в его глазах погасла.
Но он был еще и сердит, полон гневного желания узнать, что произошло. Он обещал себе, что найдет человека, чья жадность привела к этой бойне, к этому убийству, и убьет расчетливого подонка голыми руками.
- Ладно, - резко сказал он старшим инженерам, - инспекторы Мюллера не пускают нас на стройплощадку, но у нас еще есть наши записи. Мы знаем, что должно было пойти на стройку, а теперь мы найдем, что же туда действительно пошло, - прямо сейчас.