У своих крепостных сир де Хёрне брал только лучшие из плодов их тяжкого труда. И крестьяне говорили про него, что он человек справедливый: забирает лишь то, в чем сам нуждается, когда бы мог все отобрать дочиста.
В другом замке жил сир Галевин Злонравный с отцом, матерью, братом, сестрой и целой шайкой разбойников.
Это были лихие люди, поверьте мне, великие мастера по части разбоя, грабежа, убийств, так что лучше было не попадаться им на глаза.
О Дирке Вороне.
Род Галевинов происходил по прямой линии от Дирка, первого из Галевинов, прозванного Вороном, ибо он был жаден на добычу, как ворон на мертвечину.
И одевался он всегда во все черное, во все черное была одета и его дружина.
Этот самый Дирк, живший в пору великих войн, разил врагов как молния в жарком бою.
Единственным своим оружием — тяжким молотом с заостренным концом в виде клюва — крушил он копья, ломал пики и рассекал кольчуги, точно кольца их были из простой пряжи. Никто не мог устоять против него. И так устрашал он врага, что тот почитал себя мертвым еще до сражения, лишь завидев, как несется на него Дирк со своими бесшабашными, отчаянными черными рубаками, испускавшими дикие вопли и крики.
Расправившись с неприятелем и захватив добычу покрупнее (львиная доля причиталась Дирку, и никогда он не делился ничем с бедняками), бароны и рыцари покидали Дирка с его людьми на поле брани, говоря: «Ворону — последки».
Никто не смел с ними там оставаться: смельчака бы они вмиг зарубили на месте. Рассыпавшись по всему полю, дружки Дирка начинали кружить, как воронье, над убитыми: отрезали им пальцы ради перстней, не щадили даже раненых, еще взывавших о помощи, отрубали им головы и руки, чтобы легче было срывать с тела одежду. Из-за рыцарского нагрудника, потертого кожаного ремешка или другой нестоящей вещи разбойники затевали драки и тут же над трупами несчастных убивали друг друга.
Бывало они не уходили с поля брани по три дня и три ночи.
Раздев мертвецов догола, бросали добро их в повозки, которые для того с собою и брали. Потом возвращались в замок Дирка, где напивались и объедались до отвалу. А по дороге избивали встречных крестьян и угоняли с собой всех хоть сколько-нибудь миловидных женщин и девушек и творили над ними все, что хотели. Так люди Дирка и жили: воевали, разбойничали, грабили беззащитных, ничуть не помышляя ни о боге, ни о дьяволе.
Дирк Ворон безмерно возгордился своим могуществом, а особенно тем, что граф Фландрский даровал ему за победы вотчину Галевин, с феодальным правом вершить суд и расправу на этой земле.
И повелел Дирк изготовить для него красивый щит с гербом, на котором был выбит огромный черный ворон на золотом поле и начертан девиз: «Ворону — последки».
О Галевине и о том, как он себя вел в молодости.
Но потомки этого мощного ворона ничем на него не походили.
Ибо, сколь сие ни удивительно, они стали писаками, не питали никакого пристрастия к благородному искусству войны и презирали оружие.
Эти великие грамотеи потеряли добрую половину своих поместий. Ибо каждый год кто-нибудь из могучих соседей отхватывал у них по куску земли.
И дети у них рождались тощие, чахлые, бледные. Как это водится у книжников, сидели они по углам и, жалобно вздыхая, уныло бормотали молитвы.
Так перевелись в роду Галевинов настоящие мужчины.
Сиверт Галевин, тот самый злодей, чью историю я вам хочу рассказать, тоже был некрасивый, тщедушный, плюгавый, мрачный и даже еще противней своих родичей.
Как и они, он прятался по углам, сторонился людей, приходил в неистовство, слыша смех, наводил на всех уныние и никогда не ходил с высоко поднятой головой, как пристало дворянину, а, потупясь, беспрестанно рассматривал свои башмаки; плакал без повода, ныл без причины и ничем не был доволен. К тому же был он труслив и жесток, с малых лет любил мучить, терзать и калечить щенят, котят, воробьев, малиновок, зябликов, соловьев и всяких зверушек.
Даже став взрослым, не смел он пойти один на волка, хоть и было у него доброе копье. Но, когда зверь падал, сраженный другими охотниками, Галевин, как бешеный, бил его до потери сил.
Так он и жил, пока не приспело ему время жениться.
О том, как сир Галевин задумал жениться и что говорили об этом дамы и девицы.
Как подобает старшему сыну в семье, Галевин явился ко двору графа Фландрского, чтобы подыскать себе невесту. Но увидев, сколь он безобразен, придворные стали потешаться над ним и пуще всех — дамы и девицы.
— Полюбуйтесь на него, до чего же он хорош! — посмеивались они между собой, — что ему здесь нужно? Кажется, он не прочь жениться на одной из нас? Но кто же пойдет за него, хоть у него четыре замка, столько же поместий, десять тысяч крепостных и золота не меньше, чем весит он сам? — Никто. — А право жаль: были бы прелестные дети, если бы уродились в отца! — Ах, какие у него чудесные волосы! Не иначе, сам черт расчесал их гвоздем! А как хорош нос, точно сморщенная слива! Какие красивые голубые глаза и какие великолепные синяки под глазами! — Уж не собирается ли он заплакать? Ну и славная бы это была музыка!
Слыша такие речи, Галевин не находил слов для ответа: от гнева, стыда и досады язык у него прилипал к гортани.
Но, несмотря ни на что, он бывал на всех турнирах, всегда принимал в них участие и всякий раз терпел позорную неудачу; когда он падал с лошади, дамы бурно ему рукоплескали и кричали:
— Слава Уроду! Старый ворон утратил свой клюв!
Так они сравнивали его с Дирком, знаменитым родоначальником Галевинов, в свое время столь могучим и сильным.
И возвращался к себе Галевин, всеми осмеянный.
Почему Галевин, вернувшись однажды с турнира, призывал дьявола.
И вот однажды, потерпев поражение на третьем турнире, Галевин возвращался в свой замок и увидал у моста отца, мать, брата и сестру. И сказал отец:
— Ага, вот и мой сын-удалец, Сиверт слабодушный, Сиверт опозоренный, Сиверт поколоченный! Вот он возвращается с турнира, поджав хвост, как побитая собака.
И сказала мать:
— Вижу, вижу, граф наградил тебя золотой цепью и всенародно обнял тебя за то, что ты столь доблестно опрокинулся на спину, не хуже, чем в тот раз, когда тебя выбил из седла мессир де Бофор. Слава богу, это было победоносное падение.
И сказала сестра:
— Привет тебе, мой прекрасный старший брат! Какие вести ты принес? Конечно, ты вернулся с победой, я это вижу по твоей сияющей роже! А где же шарф, подаренный тебе дамой?
И сказал брат:
— Как ваше бесценное здоровье, мессир Сиверт Галевин старший, потомок ворона с могучим клювом? Ведь этот ворон, играючи, душил ястребов, кречетов, соколов! Не мучает ли вас жажда, жажда барона, жажда победителя, а не мужика, конечно? У нас найдется легкое вино из лягушечьей лужи, оно остудит ваши внутренности, воспламененные жаром победы.
— Ах, дал бы мне бог силы, — отвечал, заскрежетав зубами, Галевин, — ты бы, мессир мой брат, запел у меня по-другому!
И с этими словами он бросился на брата с мечом, но тот увернулся от удара и закричал:
— Привет тебе, ощипанный ворон, привет тебе, выхолощенный петух! Молю тебя, о Сиверт победитель, прославь наш род!
— Ба! — воскликнул Галевин, — отчего же этот пустобрех не поехал, как я, на турнир? Но разве он бы посмел? Он из породы трусов, что смотрят, скрестив руки, как дерутся другие, а сами только зубы скалят.