1150
Господь свидетель, на запорахВсе двери здесь они найдут.Следить за дамой – зряшний труд,Коль не свести ее в тюрьму,Куда нет входа никому,Лишь господину или стражу,Тогда предотвратишь покражу.Увы! ты скорбен, зол, угрюм,От ревности в расстройстве ум,А сердце от любви горит,
1160
Взлохмачен, шелудив, небрит.Твоей щетине безобразнойФламенка предпочла бы грязныйХвост белки или терна ветки.И сам в бесчестье ты, и предки.Но будет. Лучше умереть,Чем за потачку стыд терпеть,И лучше уж прослыть ревнивым,Чем рогоносцем терпеливым.Да, лучше числиться завзятым
1170
Ревнивцем, чем страдать рогатым».Уже весь край не держит в тайнеТого, что он ревнивец крайний.И вся Овернь про то поетСтишки, кансону, эстрибот,Куплет, сирвенту, ретроенку [78],Как любит н'Арчимбаут Фламенку.И вот, чем больше он их слышит,Тем больше лютой злобой пышет.Не думайте, что из друзей
1180
Он осуждающих – сильнейЛюбил; нет, он кричал им гневно:«Сеньор, речь ваша задушевна.Пусть я ревнив, но, видит бог,Уместен ли за то упрек?Кто не ревнив, тот пожил с наше ль?Те, чьи смешки звучат и кашель,Ревнивей были бы меня,Коль видели б день изо дняСозданье, сладостное столь.
1190
Ни император, ни корольЖеной меня прельстить не может.Хоть я кляну свою, не множитОна тех мук, что есть уже.Но умный – будь настороже,Беде напасть врасплох не дай.Что как нагрянет негодяй,В любовном раже куры строя,Не зная, что любовь такое,И дурь ей в голову втемяшит?
1200
Пусть, что неправ я, каждый скажет,Но все ж опять не промолчу:Жить ни за что так не хочу!Да и страшна ль бесчестью речь?Блажь – ей служить, ее стеречь,Не стоит моего труда.Кто хочет пусть идет сюда,Но моего расположеньяПускай не ждет, ей разрешенья,Клянусь, не дам на разговор
1210
Ни с кем, кто б ни был визитер:Граф ли отец, сестра ли, мать,Жослин ли брат – им не видатьЕе!» Когда ж он друга бросит,Ибо укоров не выносит,То сам себе под нос бубнит:«Вот, он за то меня бранит,За что звучать бы похвале;Не знает толка он в хуле;Он ищет славы краснобая,
1220
Меня ревнивцем называя.Но хоть слова его и тонки,За мудрость этой побасенкиЯ глупость не отдам свою.В Болонье [79], иль в другом краюИх учат этим экивокам?Чем нынче лезть ко мне с упреком,Сказал бы: «Друг, побольше прыти!За вашей милой последите -Фламенку я в виду имею, -
1230
Чтоб, честью одолев своею,Не провела, как хочет, вас».Слов этих было б в самый раз.Но говорун – ни ну, ни тпру,А вкривь и вкось несет муру:Мол, ты ревнив, прими на веру.Он что, пронзает взором сферу [80]?Глуп выдумщик таких речей,Их слушатель – еще глупей!Он в этом деле бестолков.
1240
Но, может быть, от дерзких слов,Что ныл он, в дом забравшись мой,Я не оправлюсь и зимой!»Затем он вскакивает в спешке,Бежит ретиво, при пробежкеПолами меховыми машет,Как баба, что в галопе пляшет,Повыше юбки подобрав,И поднимается стремглавНа башню. И Фламенку там
1250
Находит в окруженье дам,Ее охране безотлучной.Он гневается, злополучный:«Здесь кто-то есть, кто не наказан!»Тут оступается как раз онИ по ступеням кувыркомВниз скатывается, при томЛишь чудом шеи не ломая,Удел злосчастный, доля злая!Он темя трет, затылок гладит,
1260
То приподнимется, то сядет,Сапог упавший надевает,Застегивает гульф, зевает,Потягивается устало,Крестясь: «Ей, господи! началоХорошее, счастливый знак!»Затем идет искать кушак,Так на жену взглянув украдкой,Что той становится не сладко.«Я, – шепчет, – спятил, я в бреду.
1270
Другой такой я не найду!И что ж не выбрал ты манерыВести себя, не принял меры?Не можешь? – Смог бы. – Как? – Прибей!Прибить? Но станет ли нежнойОна, прибавится ль добра в ней?Иль сделается лишь злонравней:Я до сих пор еще не слышал,Чтоб толк битьем из дури вышел,Напротив, злее после кар
1280
Горит в безумном сердце жар:Оно в плену любви – не страшенЕму плен крепостей и башен,И своего оно в свой срокДобьется, как будь страж ни строг!Мой замысел таков: на голод,На солнцепек, по и на холодЕе в каморку помещу.Ее любя, я не прощуСебе, коль ей уйти от стражи
1290
Удастся; сам пойду я в стражи:Таких, за совесть, не за страхМне верных, нет и в небесах.Лишь это в силах сделать я.Здесь вдоволь пищи и питья.Езда претит мне верховая,Я растолстею, отдыхая:Что ж, нужен старику покой,Да без заботы бы такой:Совсем не отдых, прямо скажем,
1300
Быть старику девчонке стражем.Где взять я хитростью смогу,Где силой – но устерегу.Весь опыт нужен будет мне,Не влезть на башню по стене,Пусть посидит там взаперти.Девицу нужно мне найти,Иль двух, чтоб находились с нею;Повесят пусть меня за шею,Коль без меня она хоть в храм
1310
Пойдет, хоть к мессе, хоть к часам,Будь то великий праздник даже»,Срывается он с места в раже,Бежит на башню прямиком,Уже и камнетес при нем.Велит пробить, как для затвора,Лаз узкий вроде коридора,Чтоб выход к кухне был в стене.Забыв об отдыхе и сне,Он занят только этим лазом.
1320
Уж ревность отняла и разум,И сердце, одолев беднягу.Меж тем он в сторону ни шагу,Но день за днем ее питает,Растит и с ней в союз вступает.Отныне он не моет лоб,Похожа борода на снопОвса, который плохо связан,Ее дерет и рвет не раз онИ волосы пихает в рот.
1330
Когда от ревности трясетЕго, он словно пес шальной.Ревнивый – то же, что больной.Писателям из Меца [81] силХватило б вряд ли и чернил,Чтоб описать тех действий пылИ все, что н'Арчимбаут творил.Едва ли Ревность бы самаСошла от ревности с ума,Как он; смолкаю тут, и впредь
1340
Даю ревнивцам преуспетьВ воображенье диких делИ злобных мин – то их удел.Меж тем красавица в смятенье:Угрозы все и нападеньяРевнивца выносить должна,Ей меньше смерти жизнь ценна.Коль плохо днем, то ночью хуже:Тоска сжимает только туже.И утешаться нечем ей
1350
В той смерти, в горести своей.При ней две девы пребывали,Всегда, подобно ей, в печали.Живя, как пленницы, в затворе,Они ей скрашивали гореУчтивой службой, как могли,И в благородной к ней любвиПозабывали о тоскеСвоей. Зажав ключи в руке,Ревнивец часто появлялся.
1360
Надолго он не оставался,Но, не затеяны ли шашни,Следил, и целы ль стены башни.Девицы ставили на столЧто было, так как он завелЧерез окошко, не мудря,Как в трапезной монастыря,Заране ставить все, откудаТе брать могли питье и блюда.После обеда всякий раз
1370
Он выходил, как напоказ,Гулять; но были все стезиЕго протоптаны вблизи,Ибо на кухню заходилОн и внимательно следилЗа тем, что делает жена,И часто видел, как онаИзящно режет хлеб, жаркоеИ подает своей рукоюДвум девушкам, а заодно
1380
Еще и воду и вино.И заключен был тайный сговор,Чтоб не проговорился повар,Что с них шпион не сводит глаз.Но не хватило как-то разВина девицам за обедом,И был им тот секрет неведом,Когда из-за стола однаПошла к окошку взять вина.И н'арчимбаутова засада
1390
Открылась ей: таясь от взглядаЕе, он вышел, но ужеО том сказала госпожеАлис, девица, коей равныхНет и средь самых благонравных.Была другая, Маргарита,Благоусердьем знаменита.Старались оказать почетОни Фламенке и уходСоздать. Ей выпало без счета
1400
Невзгод, преследует зевотаЕе, и вздохи, и тоска,И все по воле муженька.Слез выпила она немало.Но бог – за то ль, что так страдала, -Ей милости явил свои,Не дав ребенка и любви,Ибо, любя, но не питаяНичем любви, она до краяДошла бы в горести своей.
1410
Вовек не полюбить бы ей,Когда б Любовь – чтоб не унылаБыла – ее не обучилаТайком себе, но до порыЕй не открыв своей игры.Ей смерть мила. Из башни теснойОткрыта дверь лишь в день воскресныйИль в праздник. Даже малословныхБесед никто с ней, из духовныхИли из рыцарей будь он,
1420
Не вел, ведь в церкви отведенТемнейший угол был Фламенке:С двух от нее сторон по стенке,Пред ней же сбитый из досокЗаборчик частый столь высок,Что доходил до подбородка,И там она сидела кротко.Могли с ней вместе две подружкиИ сам ревнивец быть в клетушке,Но он любил вовне сидеть,
1430
Как леопард или медведь,Всех озирая с подозреньем.Ее, лишь в ясный день, за чтеньемЕвангелия, стоя рядом,Вы б различили острым взглядом.Ей подношенье отнестиНельзя, к священнику ж путиНе дать – все ж мудрено супругу,Однако целовала рукуЛишь сквозь какой-нибудь покров.
1440
Податчиком ее даровБыл н'Арчимбаут, ее защита.Священник, так как было скрытоЛицо, рука же под перчаткой,Ее не видел и украдкойНи в Пасху, ни пред Вознесеньем.К ней служка шел с благословеньем [82],И он-то бы увидеть могЕе, коль было бы вдомек.Эн Арчимбаут, лишь missa est [83]
1450
Звучало, поднимал их с мест:Полуденной молитвы [84] гласГлушил он, и девятый час,Когда кричал: «Вперед! вперед!Меня обед давно уж ждет.Довольно мешкать, поспешим», -Не дав молитв окончить им.Так шли дела два с лишним года.Встречала новая невзгодаИх что ни день, росла печаль.
1460
Меж тем, под вечер ли, с утра ль,Не останавливаясь, кроетСебя эн Арчимбаут и ноет.Был славен ваннами Бурбон;Вход для купанья разрешенИ местным был, и чужестраннымГостям; прибиты плитки к ваннамС пометой, прок в какой каков.Здесь делался совсем здоровХромой иль вообще недужный,
1470
Курс этих ванн принявши нужный.А чтобы в час любой для всехКупанье было без помех,Хозяин хлопотал о том,За плату ванну сдав внаем.Тек в каждую воды поток,Горячий, словно кипяток;Холодной же воды подачейВы охлаждали жар горячей.Там ванны были против хвори
1480
Любой; на крепком дверь запоре,Как в доме – стены, нет прочней.При каждой комната, чтоб в нейДля освеженья или снаПрилечь – кому на что нужна.С владельцем ванны, всем известнойСвоим богатством, в дружбе теснойБыл н'Арчимбаут, и так как ваннаБыла близ дома, постоянноВ ней с давних пор купался он.
1490
Всегда следил Пейре Гион,Той ванны и других хозяин,За чистотой; пол был надраен,Блестело все; особам знатнымСдавал он их: вход был бесплатнымДля н'Арчимбаута и свободным.Он иногда считал угоднымЖене доставить развлеченьеИль выказать расположеньеИ брал с собой; но было кратко
1500
Оно, так вел себя он гадко:Она должна была в одеждеСтоять подолгу в ванной, преждеЧем он везде не сунет нос;Затем он прочь трусил, как пес,Что выставлен, визжа, за дверьИ кость начнет стеречь теперь.Он ванну запирал ключом,Который был всегда при нем,И в комнате сидел наружной.
1510
Когда же выйти было нужноФламенке, девушки звенелиБубенчиком, для этой целиПодвешиваемым внутри.Эн Арчимбаут спешил к двериИ выпускал их, но тотчасНабрасывался всякий разНа госпожу, как озверелый:«Вы год не выходили целый!Мне Пейре Ги прислал вино,
1520
По вкусу было б вам оно,Но гнев вы распалили мой,Я отношу вино домой.Вы видите, который час!Обедать уж пора, а васВсе нет. Даю вам обещанье:Я на год вас лишу купанья,Коль это повторится снова».Тут тычется он бестолковоВ дверь ванной – нет ли там кого,
1530
Ибо от зренья своегоПодвоха ждет: бедняге мнится,Что кто-то там в углу таится.Но объясняет Маргарита:«Сеньор, уж госпожа помытаБыла и вышла бы, но самиМы, услужая нашей даме,Купаться стали вслед за ней,Зато и вышло все длинней.Вина и грех лежат на нас».
1540
– «Мне что, – он говорит, – я пас, -Кусая пальцы. – Даже гусьНе плещется, как вы. Но злюсьЯ вовсе не на ваш заплыв».Алис, на госпожу скосивГлаза, в ответ: «Сеньор, как странно,Вы чаще принимали ванныИ мылись дольше госпожи», -И собственной смеется лжи,Ибо о том не шел с тех пор,
1550
Как он женился, разговор.Ногтей и косм уже не стриг,Он жил одним: как он в тайникОтправится и пошпионит.Ничей упрек теперь не тронетЕго: не сбреет он вовекУсов – как славянин или грек.Так думает нагнать он страх:«Жена, такого, при усахИ бороде, меня боясь,
1560
В любовную не вступит связь».В те дни, когда, свиреп и шал,Эн Арчимбаут так ревновал,В Бургундии был рыцарь, в коемПрирода самым лучшим кроемСвой разверстала матерьял,Чтоб он со временем крепчал.Не пожалев трудов и знаний,Прекраснейшее из созданийОна явила – мир воочью
1570
Узрел достоинств средоточье:Красив, умен и храбр был он.Авессалом и Соломон [85],Стань существом они одним,Сравниться не могли бы с ним.Парис и Гектор и Улисс [86],Когда б втроем в одно слились,Не стали б вровень все ж емуПо доблести, красе, уму.Чтоб описать столь превосходных
1580
Людей, и слов-то нет пригодных.Но хоть частично, как умею,Исполню эту я затею.Златые локоны волнисты,Чело высоко, бело, чисто;Густы, изогнуты, черныС разлетом брови и длинны;Глаза смеющиеся серы;Изящно вырезанный, в меруДлинен и тонок нос прямой
1590
И с арбалетной схож лукой;Лицо округло, краски живы.Средь майских роз, как ни красивы,Таких и самых свежих нет,Чтоб этот повторили цвет,Где белое смешалось с алымВ подборе, прежде небывалом.А уши розовые, лепкиИскусной, и крупны, и крепки;Прекрасен также рот точеный,
1600
Во все, что произнес, влюбленный;Во рту белеют зубы ровно,Все из слоновой кости словно;Чуть-чуть раздвоен подбородок,Став лишь милей, – но контур четок;Прямая шея – сгусток силы,Не выперты в ней кость иль жилы;В плечах широких мощь – ониНа вид атласовым [87] сродни,Предплечий мышцы не малы
1610
Отнюдь, но плотны и круглы;Ладони тверды, и суставыУ длинных пальцев не костлявы;Грудь широка и узок стан;В ногах не сыщется изъян:Хоть бедра мощны, но не тяжки,И стройны выпуклые ляжки;Коленки плоски; все в порядкеИ с икрами: продолги, гладки;Ступня крута, подъем высок -
1620
Его догнать никто не мог!Тот, кто теперь знаком вам ближеСо слов моих, учась в Париже,Все семь искусств [88] там превзошел,И сам сколько угодно школОткрыть бы мог по всей стране.Читать и петь он наравнеМог в церкви с братьей клерикальной.Домерг, учитель фехтовальный,Так научил его колоть,
1630
Что видел он, где шпаге плотьОткрыта, за любой защитой.Красивый столь и родовитый,Прямой и умный человекНикем не видан был вовек.Семь футов рост, плюс до рукиДва фута, встань он на носки,Чтобы на стенах место дляСвечи найти иль фитиля.В семнадцать лет и день всего
1640
Он – рыцарь. Посвятив его,В дар герцог, дядя, от щедротДал ливров тысячу семьсот;Король дал столько ж; таковаИ доля графа де Блуа [89];Тысячу триста – брат; в подарокДал император тыщу марок;Кузен, король английский, далТысячу фунтов. КапиталБез опасений был положен
1650
На ренту, где доход надежен.Неверскому Раулю [90] братомОн приходился и был взят имВ круг, где ему был каждый рад.Каких ни делает он трат:На посещение дворов ли,Иль на служенье – в том торговлиВ помине нет. Коль дар обещанИ не дан – тягостная вещь он.Кто дар задерживать горазд,
1660
Ни даст, как должно, ни продаст.Дар в срок же славен и ценой,И благодарностью двойной.Так – дар, что был одним сперва,Теперь идет один за два,И сводит радость от дареньяНа нет всю тягостность прошенья.Зато и дар, что даст Гильем,Всем столь приятен, ибо тем,Что прежде просьбы дан, хорош он,
1670
В предвиденье ее предложен.К себе располагал он всех,Все верили в его успех:Маркизы, графы, короли.Того несчастным бы сочли,Кто не пленен им – пусть егоНе знал бы, в дар бы ничегоНе получил, но слышал верныйО нем рассказ. Нет соразмернойХвалы тому, как он ведет
1680
Себя. Не описать за годВсех за день им свершенных дел.Сколь благ и сладостен уделДам, что беседу с вам велиИ восхищаться им могли.Рожденный под звездой счастливой,В компании славолюбивойТурнирный захватив трофей -Пленив бойцов, забрав коней, -Все раздает он или тратит.
1690
Любой, кого копьем он хватит,Оказывался на земле.Противника, держась в седле,Он поднимал одной рукоюИ, коль хотел, возил с собою.При нем ни жезлов, ни булав,Но падал, слова не сказав.Без чувства тот, кому тяжелыйУдар нанес рукой он голой.
1700
Любил он блеск турнирных дней,Дам, игры, птиц, собак, коней,Друзей и всякую забаву,Что людям доблестным по нраву.Стать лучше, если взял он всем,Ему нельзя. Итак, ГильемНеверский [91] прозывался он.Что до дескортов, лэ, кансон,Сирвент и прочих песен, форуОн мог любому дать жонглеру.Сам Даниэль [92], при всем уменье
1710
Своем, с ним не идет в сравненье.Как постоялец – нарасхватОн шел, давая сверх доплатК счетам раздутым при отъезде.Был о его прибытье вестиХозяин рад, придать спешаБлеск дому: ждал он барыша.Безвестный ли, иль знаменитыйЖонглер, быв под его защитой,Не голодал, не холодал.
1720
У многих он любовь снискал,Даря им лошадей иль платье.Сродни подобные занятьяСеньору д'Альга [93], чьи стараньяНайти б должны были признанье,Будь справедливость здесь в ходу:По доброй воле людям мздуДает он часто и с лихвой:Известно мне, что годовойДоход он за день раздает,
1730
И дней таких по сотне в год.Начав хвалить его за это -Хотя любить эн БернадетаЕму побольше не мешало б,Притом, что от того нет жалоб, -Для остального б рисковалЯ нужных не найти похвал.Но о Гильеме речь: он богаИ слуг его любил премного,Мирян и клир. Все шли гурьбой
1740
К нему в гостиницу: любойНе как в приюте получалЛишь хлеб и воду – он встречал,Одежды пышные даруяИ лошадей в роскошной сбруе;Давал им средства на дарыДругим и для любой игры,Три месяца мог длиться отдых,Молчал хозяин о расходах,Уверенный, что все затраты
1750
Дождутся нескупой оплаты,Когда на родину вернутТурнирный зов иль бранный трудГильема, верх куртуазии,В ком свойства так сошлись благие,Что их на тысячу дели,Всех безупречными б сочли.Он ум имел столь благородныйИ для ученья столь пригодный,Что как наука ни трудна
1760
Была, ему легка она.В любовь еще не вовлечен,О ней не знал всей правды он.Верней, он знал о ней по слухам.И вот, прочтя единым духомПисателей, осведомленныхО поведении влюбленных,Он понял с самого начала,Что если юности присталаЛюбовь, то, значит, и ему.
1770
Он хочет сердце потомуОтдать любви, что вступит с нимВ союз, не дав прослыть дурным.Покоя это не даетЕму. Тут слышит он, как тот,Кто для себя решил сберечьФламенку, стал ее стеречь.О том, что лучше и прекраснейОна, а также куртуазнейВсех в мире, – верит он рассказу,
1780
Считая, что влюбился б сразу,Как с ней вступил бы в разговор.Пока он грезил так, Амор [94],К нему приблизившись вплотную,Стал убеждать напропалуюВ манере нежной и игривой,Что даст он шанс ему счастливыйНа стоящее приключенье.И проповедь, и поученьеЛишь то внушить ему хотели,
1790
Что всех он ловче и умелей:«Тебе и рока смысл, и знакаОткрыт; смысл радости, однако,Мной в башне, что ее таитК твоей же выгоде, сокрыт.Ревнивец держит ту в секрете,Которой лучше нет на светеСредь предназначенных любви,Но ты, ты плен ее прерви:И рыцарь ты, и клирик вместе,
1800
Так что ищи ее в том месте……………………………… [95]От той, где спал он ночь, усадьбыЛье за пятнадцать был Бурбон.Амор, разя со всех сторон,Дать отдыха ему не хочет:Он бдит, он спит – Амор хлопочет.С разгар ли бденья, или снаНад ухом речь его слышна,Приказывающая грозноВставать немедля – слишком поздно.
1810
Взять легче верх в такой войне,Застав бойца наедине,Под грузом лат, в турнирной брани,Врагом таранимый, тараняВрага, клянусь, он все б своиЗабыл заботы о любви.Есть, мне известно, взгляд, и верный:Довольство и досуг чрезмерныйЛюбви на пользу, как ничто.Коль кто-нибудь не верит в то,
1820
Пример Эгиста [96] пусть возьмет,Он правду знал на этот счет:Гони любовь, покой гоня [97].И тот безумец для меня,Кто хочет, пребывая праздным,Утехам предаваясь разным,Добиться у любви отставки.По кто о смерти иль удавкеМечтает для нее, иль пленеХотя б – тот откажись от лени.
1830
Есть поговорка: где досугПолней, там злей любви недуг.Любовь, чтоб мучился Гильем,Влечет его к себе ничем:Мол, пусть не видя насладиться.Хотел бы он найти провидца,Чтоб предсказал, что ждет его.Но и не хочет он того,Желая приключенья прежде,Ибо в уверенной надежде
1840
Не та же сладость, что в мечтах,В свершенье коих вмешан страх.Едва заря сменила тьму,Гильем, когда еще к немуПридти с побудкой не успели,Встал, чтобы дня не ждать в постели.Все вкруг коней, меж тем, хлопочут,Седлают и вьюки торочат,Уж можно трогаться в дорогу,Но в церковь помолиться богу
1850
Идет Гильем и молит так:«Мне уделите ваших благ,Господь, от злых избавьте ковИ на ночь приготовьте кров».Вернувшись, видит он, что свитаЖарким позавтракать досытаРешила, хлебом и вином.Хозяин принимает в немУчастье: пусть без проволочекВозьмет чего-нибудь кусочек.
1860
Гильем в ответ: «За завтрак сестьНет времени, не стану есть.Они же молоды, едаНеобходима им – стыдаТут, кстати, нет – в начале дня».И первым, вспрыгнув на коня,Он отправляется в дорогу.Оруженосцам на подмогуСпешит хозяин: в седла онПодсаживает их; вдогон
1870
Они за господином мчатся.Никто так рано повстречатьсяИм у заставы городскойНе мог, кто знал бы, на какойПроселок иль большак свернуть,Но, впрочем, им известен путь,Поскольку прежде проезжали.Гильем в мечтах, но не в печали -Ведь от бесед избавлен он.К полудню прибыли в Бурбон,
1880
Он ищет лучшую средь местныхГостиницу и самых честныхХозяев: что честнее нет,Чем Пейре Ги, – любой соседЕму внушает; все хвалилиИ нрав жены его, Бельпили.Ему показывают дом,Тот, не найти изъяна в ком,Их, на крыльце у двери сидя,Встречает, но встает при виде
1890
Гильема с вежливым приветом.«Сеньор, – тот молвит, – в доме этомЯ б разместился, если можно:Средь граждан нет – коль мне неложноСказали – равных ни слуги,Ни рыцаря сеньору Ги».– «Сеньор, болтают что невесть,Но, уверяю, надоестьНе может вам, здесь захотиВ теченье лет хоть десяти
1900
Вы жить; у вас в распоряженьеОтныне эти помещенья,Гостиницы, конюшни – тутНайдет сто рыцарей приют».Спасибо; въедет он чуть позже.Все на Рамбергу [98] непохожеВ хозяйке: тонкость, нежный лик,Радушье; легок ей языкФламандский, также как бургундский,Бретонский, также как французский.
1910
Она, увидев, сколь достоинГильем, пригож, изящен, строен,Спросила, кто сей господин,Как звать его. Тогда одинИз свиты ей ответил прямо:«Гильемом благородным, дама».– «Добро пожаловать, сеньор,Возросший быстро! До сих порНикто не видел в мире целом,Чтоб юный был столь крепок телом.
1920
Блаженна мать, которой онРожден и вскормлен и взращен!Поесть успели вы едва ли,Все, между тем, готово в зале.Хозяин обещал вот-вотПридти, обед давно уж ждет.И вы, и мы – все будем сыты,Будь с вами даже больше свиты.Мы ставим для любой особы,Прибывшей к нам, условье, чтобы
1930
Не связывать: пускай пробудетЗдесь день, а дальше – как рассудит».– «Обычай здешний, – молвит он, -Я чту; исполню, как закон,Любое ваше изволенье».– «Спасибо. Ждет вас омовенье».Вот свита лошадей ввелаВ конюшни, сбрую заперла,Ключи с собою унеся.Удобно разместилась вся
1940
Компания; их кормят, поят,Хозяин их доверья стоит.Теперь – любовь! Ведь запертаС Гильемом рядом в башне та,Что в сердце заперта его,Хоть долго ей не знать того,Плененной, но и взявшей в пленЕго, кто с радостью взаменВозможность созерцать нашелС той самой точки, где за стол
1950
Он был посажен, – башню с ней.Он ест, но алчет лишь сильнейЗа сердцем вслед туда попасть.Что ненасытна эта страсть,Ненаполнима сердца бездна,Тем, кто желанья полн, известно,Особо ж, коль достичь отрадыЛюбовной не дают преграды.После обеда руки моетГильем и ждет, когда устроит
1960
Ему тех самых ванн показХозяин. «Эта вам как разИ та, – тот начал, – все равно».Интересует лишь одноГильема: положенье окон -Чтоб ясно башню видеть мог онИз них, фламенкину тюрьму.Одна из комнат – по нему:«Вот эта – лучшая бесспорно.Здесь и уютно, и просторно».
1970
Хозяин молвит: «В добрый час!Никто не потревожит васВ приюте этом, здесь вольготно.Снимал и граф Рауль [99] охотноЕго, как приезжал в Бурбон,Но здесь давно уж не был он -Сеньор мой, прежде славный, крутоВдруг изменился: с той минутыНи разу он, как стал женат,Ни шлема не носил, ни лат,
1980
Ему и слава надоела,И жизнь; вы, верно, в курсе дела».– «Да-да, я слышал от кого-то,Но это не моя забота.Болезнь меня, к несчастью, гложет,И коль никто мне не поможет,Как поступить, не знаю сам».– «Сеньор, здесь будет все по вам. -Сказал хозяин. – Бог любовьюВас не оставит и здоровье
1990
Вернет. Не спорьте вы со мной.Здесь не бывало, чтоб больнойХворь после ванн не превозмог.Коль он тут пробыл должный срок».В жилище чисто, снабженоНеобходимым всем оно:Помимо печки и постелиПредметы есть для всякой цели.Гильем велит перетаскатьСюда и запереть всю кладь;
2000
Хозяин скромен и воспитанИ потому уйти спешит он.Тут, вызвав свиту, повелелОстерегаться низких делГильем и строго наказал имНе выдавать намеком малым,Кто он, – придумав немудреноСказать, что он из Безансона [100].Не из-под палки по приказуСправляли службу чтоб, но сразу;
2010
Чтоб провиант был обеспечен;Чтоб каждый был другим привечен;И все, кто господа, кто слуги,Забыли в мыслях друг о друге,Ибо с хозяином сидятТеперь; чтоб не стеснялись тратНа рацион разнообразный;Чтоб соблюдали куртуазныйМанер в служении примерномИ обрели служеньем верным
2020
Друзей и мзду, и всем виднаТем самым стала их цена:«Служа себе, служите мне».– «Сеньор, мы вам верны вполне».В послепасхальную субботуВсех, кто любовную заботуЗабыл, в бездушье соловейВинит. Запела средь ветвейВдруг иволга в рассветный час:Не удалось Гильему глаз
2030
Сомкнуть всю ночь, не мог он спать,Как ни мягка была кровать,Как ни свежа, бела, просторна.Свободный только что, покорноОн принял плен, он крепостной.«Амор, – он молит, – что со мнойВы сделали? Где рыцарь славный?Ко мне в советчики недавноПойти вы предложили сами.Что ж ожиданье длить? Ведь с вами
2040
Завету верность я храню:Оставив всю свою родню,Бреду безвестен, нелюбим,Как чужестранный пилигрим,По незнакомому мне краю.Дни напролет в тоске вздыхаю,Желаньем сжат и обездолен.Я притворяюсь будто болен,Но перестану быть притворой,Коль не пройдет недуг, который
2050
Во мне: и не недуг он, стольСладка мне эта злая боль.Я зла лишусь, коль обуянНе буду злом. Есть у мирянПословица, она мудра:Добра и только – суть добра,Но сущность зла – не только зла.Ваш слух закрыт: не пронялаВас ни одна еще из пенейМоих. Вовеки утешений
2060
Слова с губ ваших не слетят.Но правы вы, я виноват,Что, быв легко сражен напастью,Поверил своему несчастью,[…] [101] в труде ища безмездном.Что должен с сердцем быть железнымВлюбленный, докажу сначала.Кого любовь манит, присталоТому быть тверже, чем магнит:«Магнит» сложнее, чем «манит»
2070
Составлен, а чем проще штука,Тем и прочней, гласит наука [102].Все элементы долговечны,А вещи сложные увечны,Их элементы ненадежны,Поскольку противоположны.Любовь же элемент есть чистый,Простой и ясный и лучистый,Два сердца вдруг она в одноСливает, в них входя равно:
2080
Внутри одна, но две снаружи,Связь двух сердец, меж тем, все туже.Но, будучи поделенаНеравно, не жилец она:То сердце, где ее нехватка,На вещи, что претят ей, падко,Ведь наполненье – цель сердец;И настает любви конец,Поскольку силы на исходе;Делиться не в ее природе:
2090
Коль кто-то заявил праваНа сердце – в нем любовь мертва.Ей нужно сердце целиком,Лишь при условии такомОна в нем длится. Не приправаЛюбовь, коль только не лукава.Итак, она проста, чиста,Беспримесность – ее черта.Магнит же тверд, но простотойИ чистотой не славен той.
2100
Лишите «г» магнит, отнынеУж он манит; и по-латыниВзять первый случай – adamas:Из ad составлен и amas.Прижившись в языке вульгарном,«И» стало вместо «а» ударным.Но сколь ценнее «а», чем «и»,Ценнее столь особы, чьиДела любви угодны, тех,Кто рад поднять любовь на смех,
2110
Не понимая в ней ни звука;Чужды им знанья и наука.Тут тратить без толку слова:Как перед лебедем соваИль сыч – пред теми эти души.Да слышит, кто имеет уши!Меж тем, пора вставать, рассвет,В постели мне покоя нет».Крестясь, встает и молит чинноСвятых Генезия, Мартина,
2120
Георга, Власия [103] и пятьИль шесть еще, кого признатьДолжны мы рыцарями тоже,Призвать все милосердье божьеК нему. Еще раздетый, в створОкна распахнутого взорБросает он на башню с той,Кто бед и слез его виной,И, поклонившись, говорит:«На [104] Башня, ваш прекрасен вид;
2130
Попасть бы внутрь, где, знать, светлоИ чисто, но чтоб не моглоСлучиться н'Арчимбаута близ,Ни Маргариты, ни Алис!»И наполняют эти пениБессильем руки и колени;На сердце хлад, бледны ланиты.К нему спешит один из свиты,Боясь, что упадет хозяинБез чувств, – и мог бы, опоздай он.
2140
Гильема, сколько было сил,За голову он обхватилИ на постель кладет опять.Вот может быстро как зажатьЛюбовь людей в своих тисках.Слуга испытывает страх,Ни пульса не найдя, ни вены,Ведь унесла любовь за стеныТой башни чувства все его.Фламенке ж не узнать того,
2150
Что некто здесь в нее влюблен.Ее в объятьях держит он,Столь ей учтиво потакаяВо всем и нежно так лаская,Что это незаметно ей.Когда б она узнала, чейБесплотный тот порыв столь сладок,А на ревнивца бы припадокНапал, не проходящий в срок,Тогда б никто в словах не мог
2160
Достойно передать усладу,За упование в наградуЕй данную. Коль общей статьМогла б той грезы благодать,Она была б на то согласна,Ибо в обманности соблазна,В мечте о том, чему, как прежде,Не быть и впредь, в пустой надеждеТень удовольствия сквозит.Любовь, свой нанеся визит
2170
Гильему, возвращает телуРассудок; предается делуДневному вновь оно; светло,Хоть веки смежены, челоИ все лицо, столь ярок пылЗари; когда же он открылГлаза, сияя, солнце встало.Гильем прекрасен, щеки алы.Из мест, где был, выходит он,Как будто удовлетворен,
2180
Что отдохнул, трудом тяжелымИзмучившись, и встал веселым.Слуга так плакал, что потокиСлез замочили лоб и щекиГильемовы. «Сеньор, вы спалиТак долго, что в большой печалиЯ был», – он молвил и утерГлаза салфеткою. СеньорЕму в ответ: «Твоих скорбейИсточник – в радости моей».
2190
Впрямь, то, что в горе ты великом,Напрасно выражать лишь криком.Рубаху и штаны ГильемНадел; на беличью затемНакидку сел он у окна.По руку правую стенаТой башни. Смотрит, обуваясь,Он на нее не отрываясь.Одет изящно: на ногахНе башмаки, но в сапогах
2200
Любил ходить он остроносых,Должно быть, из Дуэ привез их.Не станет шерстяных чулокНосить, коль не обтянут ног.Он ахи испускал и охиИ прибавлял при каждом вздохе:«Держать ее в плену – злой грех.О, существо прекрасней всех,Достоинств редких средоточье.Не дайте умереть, воочью
2210
Узреть вас перед тем не дав!»Велит нести кафтан. СтремглавБежит за ним слуга, в ком толкуНе на одну б хватило пчелку,Кто деятельней и живей,Чем ласочка иль муравей.Принесен таз с водой. СперваГильем умылся; рукаваЗатем пришил [105] изящным швомИглой серебряной; потом
2220
Накинул плащ из шерсти чернойИ оглядел себя – зазорныйНе мог замечен быть изъянВ наряде тех, кто шел из ванн.Тут входит Пейре Ги как раз:«Сеньор, дай бог, чтоб всякий часДня, доброго уже в начале,Был добр для вас. Вы рано встали!А мессу, между тем, позднейНачнут: быть пожелав на ней,
2230
Опаздывает госпожа».Гильем ответствует, дрожа:«Пойдемте лучше прямо в храмИ совершим молитву там,А после воздухом подышим,Покуда звона не услышим».– «Не откажу, – тот молвит, – славныйСеньор, вам в этом; в мере равнойВо всем, что вам придет на ум».Гильем хранил в одной из сум
2240
Дорожных новый пояс: в пряжке,Французской ковки, без натяжкиНа марку серебра почти,Коль на весы ее снести.На славу пояс был сработан,Хозяину его дает он.Тот кланяется куртуазно:«Сеньор, столь дар несообразноБогат ваш, помоги мне бог,Что буду думать, чем бы мог
2250
Вас отблагодарить: роскошенПодарок, я им огорошен.Словно гостинец новогодний,Он всех полней и превосходней:С массивной пряжкой вещь из кожиИрландской стоит здесь дорожеЛюбых сокровищ; больше имДоволен я, чем золотым».Хозяин был отменных правил,Женитьбой же себя избавил
2260
Удачно он от всех хлопотО тех, кто у него живет.Хоть в монастырь они вдвоемИдут, но каждый о своемЗадумался: ведь у ГильемаЛюбовь – единственная тема,А у другого постоянныДве темы – прибыли и ванны,И мысль, что гость принять захочетХоть завтра их, его уж точит.
2270
Встал на колени, как вошелВо храм, Гильем и на престолАпостола Климента [106] строгоИ пылко стал молиться богу;Марию-Деву помогать,Святого Михаила ратьИ всех святых усердно молит,Три раза Отче наш глаголет,Затем молитовку – твореньеОтшельника – перечисленье
2280
Семидесяти двух именТворца, в каких открылся онЕвреям, римлянам и грекам.Молитва эта человекомРуководит, любить творцаНастраивая и сердцаУча добру. Кто с нею дружит,От бога милости заслужит;Для тех немыслим злой конец,Кто отдает ей пыл сердец,
2290
Иль, записав, у сердца носит.Гильем молитву произноситИ открывает наугадПсалтырь, и попадает взглядНа стих знакомый: Возлюбих: [107]«Бог знает нужды чад своих», -Шепнув, отводит от страницГлаза и опускает ниц.Затем осматривает храм;Но он, гадая, где бы там
2300
Сидеть удобно было даме,Не знал, что помещали в храмеЕе в курятне на запор.Хозяин молвит: «Эй, сеньор,Да вы молитв знаток дотошный!А здесь у нас алтарь роскошныйИ редких множество мощей,Вы, просвещенный книгочей,Об этом знать должны тем паче».– «Да, это так, мой друг, иначе,
2310
Меня отрадой не даря,Пройдет и чтенье псалтыря,И пенье по молитвослову,И поучительное слово».– «О сударь, нет цены вам, право.Будь мой сеньор такого ж нрава,Достойный был бы вам уходОказан тотчас и почет;Но ревностью он взят от нас.Что он ревнив, видать на глаз,
2320
И неизвестно почему,Ведь в жены существо емуДосталось всех нежней, прелестней,Никто не может наравне с нейСтать ни в поступках, ни в словах.А он от ревности исчах,И даже здесь свою красоткуОн гонит за перегородку».– «Не знает, что творит; едва льЧего добьется, но не жаль
2330
Его, пусть так», – сказал Гильем.И через площадь вслед за темОни идут, за город, в сад,Где, нежным дням и листьям рад,Выводит соловей рулады.Гильем прилег, ища прохлады,Под пышной яблоней в цвету.Хозяин, видя бледнотуЕго, решает, что недуг,Шла речь о коем, красок вдруг
вернуться
78
Перечисляются самые популярные жанры куртуазных песен. Приведем куплет из анонимной баллады, тяготеющей к жанру chanson de mal-mariеe («песня несчастной в замужестве»)
Убей меня бог, коль мне с ним чудесно:
И хороша я, да все мне постыло.
И мысль о любви к нему неуместна,
И хороша я, да все мне постыло,
Жить в доме одном с ним вместе мне тесно,
Пусть ранняя примет меня могила.
И хороша я, да все мне постыло,
Есть муж у меня, да жить с ним немило.
вернуться
79
Болонская школа «свободных искусств», в которой в дополнение к курсу риторики преподавалось римское право, была знаменита уже в X – XI вв. К концу XII в. в Болонье был основан университет с ярко выраженным юридическим профилем: искусные бодонские юристы пользовались большой известностью в средневековой Европе.
вернуться
80
Это замечание обнаруживает некоторую осведомленность героя (и, следовательно, автора) в современной ему астрологии и математике.
вернуться
82
Дословно: «с миром». В конце мессы миряне получали благословение, целуя, как правило, дискос (небольшое блюдо на подставке, употребляемое при литургии), который подносил к ним прислужник. Однако, как мы увидим из ст. 2559 и дальнейших, благословение могло быть подано и через бревиарий (см. примеч. 115) или псалтырь.
вернуться
83
вернуться
85
Сыновья царя Давида. Авессалом (Вторая Книга Царств, XIII – XVIII) был знаменит своей красотой, решительностью и воинственностью. Мудрость и красота Соломона воспета в Третьей Книге Царств (I – Х).
вернуться
87
Атлас (Атлант) – титан, в греческой мифологии изображавшийся стоящим на земле и держащим на плечах небо.
вернуться
88
Преподававшиеся в средневековых школах науки, составлявшие так называемый «тривиум» (латинская грамматика, логика, риторика) и «квадривиум» (арифметика, геометрия, астрономия, музыка).
вернуться
91
Гильем – частое имя в роду графов Неверских: Гильем III умер в 1148 г., Гильем IV в 1160, Гильем V в 1168 г.
вернуться
92
Арнаут Даниэль (ум. ок. 1210 г.) – прославленный провансальский трубадур, выдающийся мастер «изысканного стиля».
вернуться
94
Персонифицированная Любовь, божество Любви (см. наст, изд., с, 269). Amors (=Любовь) – в старо-провансальском языке существительное мужского рода, Amors (= Амор) – женского.
вернуться
95
Пропуск двух листов. В утраченном отрывке описывался отъезд Гильема Неверского в Бурбон. Местом его остановки, упоминаемым в ст. 1802, мог быть Фуршамбо-сюр-Луар (близ Невера), находящийся в 15 лье к сев. от Бурбона.
вернуться
96
См. Овидий, «Лекарство от любви», 161 – 162. История соблазнения Эгистом Клитемнестры, убийства ими Агамемнона и мести Ореста описана в III кн. «Одиссеи» (253 – 310).
вернуться
98
Рамберга – персонаж северофранцузской пародийной эпической поэмы «Одижье», отталкивающий образ антикуртуазной дамы.
вернуться
100
Безансон – главный город провинции Франш-Конте, находился, как и Невер, во владении графов Фландрских, затем герцогов Бургундских.
вернуться
102
Здесь имеется в виду латинская грамматика Элия Доната. В оригинале рассуждения, заключенные в ст. 2069-2101, относятся к словам «azimans» (магнит) и «amans» (влюбленный).
вернуться
103
Перечисленные здесь святые проявили себя бесстрашными исповедниками христианства; святые Мартин и Георгий до исповедания христианства были воинами.
вернуться
105
Об обычае пришивать и отпарывать рукава всякий раз при одевании или раздевании свидетельствуют разные авторы того времени. Ср. также примеч. 68.
вернуться
106
Следовательно, храм или один из его алтарей (престолов) был освящен во имя апостола Климента, римлянина, обращенного в христианство апостолом Петром и впоследствии сотрудничавшего с апостолом Павлом.
вернуться
107
Начало 114-го псалма Давида. Фрагментам молитв, приводимым в оригинале на латыни, найдено, где возможно, соответствие на церковнославянском.