- Да пойми ты, наконец, - в отчаянии воскликнула Олеся, - я пытаюсь донести до тебя, почему он ушел.
- Поэтому вчера ты не брала трубку?
От завуалированного в ехидную форму пошлого намека наступила оторопь.
- Я всего лишь хотела сберечь дружбу, - почти шепотом уронила она.
- О чем ты шепчешь? – фыркнула Кристина. - Если бы не мои усилия, ей бы давно быть похороненной. Видимо, самое время это сделать. Чао.
В динамике образовалась тишина, а Олеся по-прежнему стояла на холодном ветру, плотно прижимая телефон к уху, не в состоянии постигнуть произошедшее. В данном случае, лучше всего ее состояние описывалось словом «шок». Умение не видеть собственных ошибок и с непередаваемым изяществом тыкать в них других – это просто талант. Никаких сомнений, сожалений или мук совести, исключительно собственная точка зрения и потрясающая слепота.
Позже, разбирая рабочее место от скопившейся кипы документов, Олеся невзначай мысленно вернулась к диалогу с приятельницей и заново его прокрутила. Снова всколыхнулась обида за несправедливые обвинения. Настроение, пребывающее на отметке ноль, резко ухнуло в плоскость отрицательных чисел, а в душе неожиданно вспыхнула злость.
- Чем воняет? - внезапно проговорила сидящая за соседним столом начальница отдела.
Олеся вздрогнула, возвращаясь в реальность, и неосознанно опустила глаза вниз. В нос ударил выразительный запах жженой бумаги и пальцы, сжимающие документ, вдруг безотчетно разжались. Лист плавно спланировал на столешницу, и ее оторопелому взгляду предстало несколько темных кружков по краю.
- Как будто палят что-то, - подала голос Екатерина, помощница бухгалтера.
Вдоль позвоночника скатился неприятный холодок. Испуганно покосившись в сторону коллег, Олеся поспешно скомкала испорченный документ и швырнула его в корзину. Затем заглянула в открытый ящик тумбы, куда успела сложить часть бумаг и, с изумлением обнаружив такие же пятна, немедля уничтожила свидетельства своего разоблачения.
Мысли точно мухи в банке с вареньем заметались по черепной коробке, в поисках разумного объяснения, пока сознание вдруг не озарилось вспышкой понимания. Злость! Это ни есть хорошо; по всему выходит - сильные эмоции провоцируют неуправляемый всплеск, отчего все снова сводится к элементарному самоконтролю. В сущности, куда как не просто, как кажется на первый взгляд: сладить со своим далеко не ангельским темпераментом, вспыльчивостью и нетерпением. Куда ни глянь, все складывалось не в ее пользу.
Голый пейзаж, предвестник скорой зимы стелился вдоль окон «Газели», оставляя абсолютно равнодушными людей сидящих в салоне. Маршрутное такси медленно ползло в пробке, окунаясь в сгущающиеся сумерки, развозя пассажиров по домам после продолжительного трудового дня. Одни что-то читали в телефоне, другие в нетерпении готовились к выходу, а единицы сидели глубоко погруженные в себя. Олеся не стала исключением: отсутствующий взор, устремленный на дорогу, застывшее на лице выражение задумчивости и подрагивающие пальцы, рассеянно перебирающие браслет на запястье.
Непростое решение требовало от нее обстоятельного обдумывания. Трудный выбор и сопутствующие ему сложности приводили в уныние. Создавалось впечатление будто вся жизнь ускользнула из-под контроля. Кто-то назовет это предопределением, кто-то фатумом, а она находила единственное толкование этих явлений, подталкивающих к неминуемому выбору, – рок.
Несмотря на череду непредсказуемых событий, вынуждающих принять все как есть, в ней еще теплились надежда миновать участи оказаться наделенной несокрушимой мощью. Как бы ни скучна и бесцветна была суть ее существования, она не желала выделяться из серой многоликой толпы. Здравый смысл подсказывал, что большинство грезит о неординарных способностях, но ей не хотелось принадлежать к этой массе, учитывая опасность «дара». Слишком велико искушение выпустить на свободу то, что сидит внутри, и забыться в эйфории, не замечая людей, случайным образом оказавшихся в эпицентре развернувшейся стихии, и даже не подозревающих какова цена увидеть нечто не укладывающееся в рамки обыденного.
Кривая ухмылка исказила ее губы. Огонь, как символично: прах и тлен противовес всего живого. То, что ей приносит кайф, изначально предрасположено к разрушению. Самая сокрушительная мощь, единственная в своем роде, способная к полному уничтожению следов пребывания человечества. Вода смывает города, но столетия носит в своих недрах останки; воздух порывами точит камень, медленно руша людские творения, оставляя после себя руины; а земля веками хранит память о человеке и его деятельности. И только пламя устраняет любые упоминаний: подобно голодному зверю, мгновенно пожирает все, что попадается на его пути, бросая на ветер лишь густой пепел.