- Не надо.
Мужчина резко развернулся, яростно сверкнув серыми глазами. Любой другой может и дрогнул бы под тяжелым взглядом, но не молодой человек, продолжая удерживать ладонью своего соратника.
- Не поднимай из бездны то, что успел похоронить, - тихо заговорил он.
- Я никого не хоронил! – прозвучал жесткий ответ.
- Тебя похоронили, - кивнув, исправился и тихо попросил: - Отпусти ее.
- Я давно ее отпустил, - все тот же ледяной тон.
- Тогда почему изо дня в день приходишь сюда?
Серые взор скользнул по дому и замер на окне, в котором остался гореть свет.
- Она не отпустила меня, - шепотом вымолвил он, вдруг растеряв весь свой гнев.
Пальцы стиснули плечо, делясь своей поддержкой:
- Ты все сделал правильно. Скоро все изменится, дай ей немного времени.
- Если ничего не получиться, я вернусь.
Голос собеседника из увещевательного обратился в грозный:
- Не смей! Забыл о своей цели? У нее своя дорога, у тебя своя. Ты выполнил свою задачу, ваши судьбы не должны больше пересечься.
Мужчина иронично хмыкнул, воззрившись на стремительно темнеющее небо, и с сарказмом провозгласил:
- Судьба весьма коварна.
- Именно поэтому ты последовал ей, чтобы в целом изменить нынешний порядок, а не обходиться мелкими подножками фатуму, - строгая интонация не предусматривала возражений. – Не вмешивайся, сделаешь только хуже.
Серебристый взор с тоской всматривался окно, словно в надежде увидеть девичий стан, мелькающий темным силуэтом на светлом фоне.
- Знаю, - на выдохе выговорил он и с трудом заставил себя отвернуться.
Рука соскользнула с плеча, и обе фигуры растаяли в сумерках, так никем и не замеченные.
Размесившись за накрытым кружевной белоснежной скатертью столиком, Олеся заказала кофе и с ожиданием поглядела на подругу, старательно избегающую ее взгляда. Вот Кира оглядела прямоугольный зал, отделанный панелями из темного дерева с ажурными светильниками, изучила небольшую сцену в центре, на которой готовился к выступлению певец, вгляделась в немногочисленных посетителей, проводила взором официантку, несущую им заказ, и поспешно схватилась за горячую чашку, едва та коснулась столешницы. Наблюдая за ужимками брюнетки, мысленно потешалась на ней и в то же время волновалась, ощущая напряжение, сквозившее в атмосфере. Когда край чашки коснулся малиновых губ, Калиновская мгновенно подалась вперед и отобрала фарфор.
- Ты что творишь? Хочешь ожог заработать? – зло высказалась она, возвращая кофе на блюдце.
- Я остудила, - услышала быстрый ответ и не смогла подавить стон:
- Кииира, какого хрена ты вытворяешь?
- Прости, - тут же покаялась приятельница. – Я забылась, честно.
- Не делай так больше, не в моем обществе, - раздражено потребовала она. – И может уже объяснишь, зачем вытащила меня из дому?
Похоже далеко не радужный настрой, возымел необходимый эффект, из уст подруги полилась непрерывная речь:
- С твоим уходом все изменилось, и мне не нравятся эти перемены. Кирилл начал неоднозначно высказываться относительно твоего ухода; Лев замкнулся в себе, начал сторониться нас, почти не разговаривает, часто исчезать из дому и возвращаться буквально под утро.
- Не вижу в этом ничего странного, он и раньше так поступал, - удалось ей вставить фразу.
- Не в этот раз, - последовало возражение. – Ему больно, Лесь. Он очень остро реагирует, на все что касается тебя, оберегает твой покой как зеницу ока. Когда мы приехали в больницу, все было нормально, но едва Сеня открыл рот, он таким взглядом нас одарил, что захотелось подобно тараканам спрятаться под плинтус. В результате разговор прошел тет-а-тет, о содержимом брат разумеется умолчал, оставив нас в полном неведенье. Кирилл попытался вывести его на разговор и угодил под жесткий прессинг, после которого не то что спрашивать о чем-либо не возникнет желание, а вовсе подходить. Мы подозреваем что он собирает сторонников для воссоздания полного состава Совета.