Я ненавижу этот подъезд, его лестничные площадки, расписанные отвратительными ругательствами, его замызганные стены, его запахи, его тени, его фантомы. Нельзя жить в этих стенах. Проходить сквозь них в свою квартиру – это каждый Божий день испытывать унижение. Почему сломана ручка? Кому она мешала? Почему куском голубой пластмассы забита дыра в стене? Так лучше? Почему у них нет чувства красоты? Почему ни у кого из них нет чувства красоты? МКАД. Ага, МКАД. Убил бы, если б мог. Хотя МХАТ меня не раздражает.
Как всегда, выпил вечером на кухне в полном одиночестве и долго курил в лоджии, глядя на огни Москвы.
Проснулся утром с похмелья и медленно пошел по тропинке в прошлое, вглядываясь в местность и ища тот незаметный поворот, ту развилку, которую проскочил, спеша за горящим хвостом ускользающего счастья, да и потерял его из виду. А дальше пошел уже наощупь, пока не попал в темную каморку, чтобы слушать по ночам рев летящих по кольцу грузовиков. Удивительно быстро жизнь привела меня сюда и удивительно неотвратимо. То есть тот поворот был очень незаметен, буквально узкая тропка, заросшая травой и уходящая в чащу. Но она была, её не могло не быть, иначе обман.
На самом деле их было много, ветвящихся тропок, и ни одна из них с гарантией не приводила к счастью. Скорее всего, большинство упиралось в тупик. Но я до сих пор верю, что можно было найти нужный мне путь.
Надо собраться и посмотреть на то, что имеем. А имеем:
– 56 лет, это достаточно много, но ещё не смер-тельно;
– никому не нужную в наше время и в нашей стране профессию физика-теоретика, вышедшего из экспериментатора. Таких настоящие теоретики не уважают. Времена Энрико Ферми давно прошли;
– крах личной жизни, не первый, но, возможно, последний;
– практически нищету, денег сверх оплаты на квартиру хватает на сигареты и очень скромное питание;
– одиночество, старательно культивируемое, но оттого не менее жуткое.
Хо-хо, да ты близок к нирване, приятель!
Не считая сына-полуолигрха, у которого ты всегда считал зазорным быть на содержании. Но вот и докатился.
Тогда попытаемся ответить на вопрос: зачем ты сидел здесь, в ста метрах от МКАД? Половина твоих однокурсников в Америке, часть в Израиле и Германии, остальные, кто не умер, занимаются бизнесом. Продают компьютеры, кофе или издают стикерсы. Что ты здесь высиживал? Свою смерть исключительно.
17 марта 20… года
Быт богатых людей состоит из огромного количества лейблов, которых я не знаю. Это не те бренды, которыми завалено рекламное телевидение. Богатые марки не рекламируют, сведения о них передаются изустно или поступают клиенту лично в почтовый ящик в виде именного приглашения. Провинциальному актеру неловко в одежде английского лорда.
Но вот ПТУРС – это более знакомая вещь. Слышал я об этом ПТУРСе от одного военпреда на нашей кафедре. Но если честно, гораздо больше ПТУРСа меня интересует рыжая Анжела. Надеюсь, в её обществе я как-то скрашу неприятные и очень болезненные воспоминания о недавнем прошлом.
25 марта 20… года
Несколько недель, проведенных в разговорном Интернете, окончательно положили конец слову «конец». Теперь произнести его, не ощутив на мгновение второго смысла, – невозможно. Поэтому я начну с того, что произошло буквально сегодня. А сегодня я вернулся из Питера.
Преведение, Вы удивлены? Я не рассказывал Вам о причине моей поездки туда. Мне было, как бы это сказать, стыдно. Но, коли Вы моя совесть, так и быть…
Сейчас соберусь с мыслями.
25 марта 20… года
Боже, я не был в Питере целый год! Всего-то… Но за это время в моей жизни так много произошло.
Я вышел из поезда и пошел пешком по Невскому. Спешить мне было некуда, наша встреча была назначена на девять часов. Уже подходя к Аничкову мосту, вдруг ощутил свою нелепость на солнечном прохладном Невском проспекте. Пожилой, плохо одетый мужик, небритый с утра, слегка похмельный (в поезде вечером принял для храбрости сто пятьдесят граммов). Мне нужно было найти кафе «ДэФэ» на Караванной.
Подойдя, я вдруг увидел её в чистом огромном окне этого кафе. Увидел и узнал сразу, хотя мы никогда не встречались. Она сидела за столиком и курила. Юная, со светлыми прямыми волосами, одетая во что-то молодежно-спортивное – яркая куртка, джинсы, кроссовки. Она оглянулась и увидела меня. Только на долю секунды в глазах ее мелькнуло нечто вроде испуга, но я успел заметить. Она помахала мне рукой, мол, заходи. Я зашел в кафе и молча уселся за маленький круглый столик напротив неё.