Так же и с душой человека: когда она ещё способна принять Спасение от Бога, Господь предоставляет ей все возможные условия и жизненные обстоятельства, чтобы она открылась и впустила в себя Христа и с Ним Царствие Божье.
Но когда взращенная в душе злоба уже сделала душу «мёртвой», то все усилия Небесного Врача не оживят «духовный труп».
Пример тому — народ иудейский, к которому две тысячи лет назад пришёл Спаситель. Часть народа, вняв проповеди о Царстве Любви, пошла за Ним, стала Его учениками и основанием Церкви. Другая часть иудеев, чьи души, отравленные страстями, уже умерли во зле, отвергла Сына Божьего, составила против Него заговор — и «сыны царства» стали богоубийцами, скакавшими при Кресте Спасителя с глумливыми призывами — «сойди с Креста»!
Пример тому и два разбойника. Один, в душе которого ещё нашёлся «живой кусочек сердца», покаялся и вошёл в Царство вместе со Христом. Другой, с «мёртвой» душой, погиб…
— То есть, — попытался подытожить я в своей голове, — только человек, способный на искренние добрые движения души, может стать настоящим христианином?
— Именно так! — кивнув головой, подтвердил Флавиан. — А только став настоящим христианином, может уже приближаться и к монашеству, иначе…
— Ну да! — закончил за него я, — иначе мутанты, которые и в клобуках мутанты…
Скорей бы уж добраться до того монастыря «с утюгом» да посмотреть на ту игуменью, а может, и с герондой ихним удастся пообщаться, который их так воспитал.
Флавиан посмотрел на часы: «Даст Бог, к вечеру доберёмся!».
Глава 16
ГЕРОНДА И ГЕРОНДИССА. КАРДИЦА
— Зря не задержались в Уранополе пообедать, — ворчал я себе под нос, когда наш старый знакомый, понтийский грек Феликс, вёз нас с Флавианом по извилистым дорогам Халкидиков в Фессалоники. — Можно было бы выехать на часок попозже, зато чудесно пообщались бы с октопусами в Критикосе или с дорадами у Станко! А как бы я сейчас заглотил тарелочку, нет — две, большие, макаронов с тёртым сыром, лучше с «пармеджано-реджиано»!..
— Не нуди, Лёха! — буркнул в ответ Флавиан, на ходу изучающий карту Фессалии, средней части материковой Греции. — Отец Кассиан сказал, что в Кардице, в монастыре, нас уже ждут и, я думаю, без ужина не оставят, так что терпи, паломник — послушником станешь!
— Ага! Если с голоду ноги не протянешь! — отпарировал я. — Всё бы вам, монашествующим, «постись да молись»! А нам, вашим «адъютант-его-высокопреподобия», силы нужны телесные и нервы стальные, чтобы заставлять это самое высокопреподобие вовремя таблетки принимать! Держи вот эти сейчас, пора! И воду на, запивать! — я передал Флавиану на переднее сиденье таблетки и бутылочку с минералкой. — Я чувствую, нам и сегодняшнюю ночь без сна провести придётся, так что жёлтеньких пилюль две!
— Евлогите! — смиренно произнёс мой батюшка, заглатывая порцию таблеток.
— Конечно! — жалостливо, на мотив «мы не местные», заскулил я. — Ты вот хоть таблетками перекусил, а я, бедный… А-а-а! Макаронов хочу! С тёртым сыром! С пармеджано-реджианой! И октопуса! Хоть одну щупальцу! Толстую! Поджаристую! С присосочками!
— Ну помолись, коли так хочешь, — спокойно отреагировал на мой артистический демарш Флавиан. — Господь даст тебе поджаристую, и с присосочками!
— Ну да! — испугался я. — Мне ещё не хватало у Господа всякую ерунду просить, после всего, что я уже наполучал от Него по жизни и продолжаю получать! Это я уж так просто, а то скучно тут сзади трястись в этом «мерседесе»…
— А ты молись — и не заскучаешь! — не поднимая головы от карты, сказал Флавиан.
— И то верно! — согласился я и вытащил из кармана чётки.
— Так, Феликс! — обратился к водителю батюшка, — от Салоников едем через Катерини до Лариссы, а там поворачиваем на Трикалу, и от Трикалы на юг до Кардицы. Там нас встретит отец Кассиан, и мы тебя отпустим!
— Хорошо! — кивнул Феликс.
Каюсь! Призыв Флавиана к молитве я выполнил лишь частично — на второй сотне молитв Иисусовых я честно заснул…
***
Встретивший нас на окраине греческого городка Кардица иеромонах Кассиан был худ, невысок, светлолиц и в вязаной афонской скуфье.
Мы отпустили Феликса с его комфортным «мерседесом» и пересели в старенькую, потрёпанную, но ещё весьма живенькую «аудюшку» монастыря Агиас Петрас.
— Как там отец Александр? — повернувшись к сидящему справа от водительского места Флавиану, спросил Отец Кассиан. — Всё так же боевит?