— Давай! — со смирением вздохнул Флавиан и, приняв из моей руки таблетку и капсулу с лекарством, закинул их в рот и запил водой из протянутого мною стакана.
Герондисса с «адельфи» Германикой весело наблюдали, очевидно, непривычную для них сценку.
— Заешь печенькой, лучше усвоится! — я протянул батюшке вазочку с печеньками.
— Спаси Христос! — так же кротко ответил Флавиан и взял с вазочки печенье.
— Кофе «по-гречески», — сказала мать Германика, наливая батюшке в чашку ароматный кофе с дымком. — Геронда благословил Вам «по-гречески» сварить.
Мы с Флавианом переглянулись.
— Наверное, отче, тебя с твоей любовью к греческому кофе отец Кассиан геронде «сдал»! — предположил я.
— А он-то откуда знает? — хмыкнул Флавиан.
— Может, от нашего схимника Александра из Пантелеимона? — выдвинул я версию.
— Может быть, может быть… — протянул Флавиан. — И про твою любовь к осьминогам со спагетти тоже?
— Н-да! — крякнул я, не найдясь что сказать.
— Мать Германика! — обратился мой батюшка к собравшейся уходить с пустым подносом монахине, — а когда геронда Вам про кофе сказал?
— После трапезы сразу, — ответила она. — Он звонил из Афин и сказал, что постарается вечером сюда приехать, чтобы с вами пообщаться, если у него получится. Он ещё сказал, что когда будет знать точно, матушке Феодоре позвонит предупредить.
— Спаси Христос! — поблагодарил её Флавиан и, обратившись к герондиссе, перешёл на английский: — Матушка! Вероятно, геронда сегодня вечером приедет.
— Слава Богу! — обрадовалась матушка Феодора. — Вы получите большое впечатление от общения с нашим старцем!
— Как Вы тогда, на острове? — спросил я её.
— На острове? — не поняла сразу герондисса.
— На Наксосе, когда геронда сказал Вам про Храм Святого Духа в сердце! — уточнил я. — Я ночью прочитал Ваше интервью в интернете.
— А! — улыбнулась матушка. — Да, это было одним из самых сильных впечатлений в моей жизни.
— Чем именно сильным, матушка? — не утерпел спросить я. — Если, конечно, Вам удобно об этом рассказывать…
— Удобно, почему же нет! — улыбнулась матушка Феодора. — Для того чтобы понять моё тогдашнее потрясение, мне нужно немного сказать о себе, какой я была тогда.
— Расскажите, матушка! — не отставал я. — Поверьте, для нас это не праздный интерес.
— Хорошо, конечно! — кивнула герондисса. — Я родилась и выросла в верующей христианской семье, мой отец научил меня любить Бога и молиться ему, читать Библию и соблюдать заповеди Христовы.
Но семья наша была протестантской, и я никогда не слышала с детства о Православии, о внутренней духовной жизни, о стяжании благодати Святого Духа, поэтому моя вера и религиозная жизнь были во многом внешними и формальными, я бы сказала — безжизненными! Хотя я чувствовала, что «потенциал» общения Бога с человеком и внутренней взаимосвязи с Ним намного больше, чем я могла получить в протестантизме.
Я искала этого глубинного общения с Богом, моя душа требовала истинной духовной пищи! Я пробовала найти Бога в искусстве, даже поступила в Академию Искусств, стараясь в творчестве обрести этот внутренний контакт с Творцом мира и человека.
Но я не нашла там Бога, хотя нашла подруг и единомышленников, которые тоже стремились к подлинной божественной духовности.
За успехи в учёбе я получила стипендию для стажировки в Греции — стране, которая несёт в себе истоки всего европейского искусства, и с удовольствием приехала сюда.
Меня сразу удивили и привлекли здесь к себе теплота и христианская сердечность, часто встречаемая мною даже среди самых простых людей, их искренняя глубокая вера во Христа, какая-то особая духовная мудрость.
В православных храмах я явственно ощущала присутствие благодати Божьей во всём — в иконах, одеждах священников, церковном пении, в самом пространстве церквей — это ощущение было для меня новым, и я старалась его осмыслить и объяснить рациональным сознанием, но у меня не получалось!
А потом я поехала с подругой, однокурсницей по Академии Искусств, тоже переживавшей период духовных исканий, на остров Наксос и там, в монастыре Святителя Иоанна Златоуста, я встретила старца.
Мы с подругой сидели в монастырском дворике после осмотра древнего храма, отдыхая и делясь впечатлениями, как вдруг к нам подошёл высокий иеромонах в очках, внимательно посмотрел на нас и, улыбаясь, спросил: