— Колокольчик! — звонким голосом протянула Миллисент, всплеснув от восторга руками. — Какая прелесть! Он будет мой, мой! Не разбей его, Маржори! Смотри, не урони.
Маржори нетерпеливо потряхивала колокольчиком возле уха. Но он не звенел.
— Ты разобьешь его, вижу, что разобьешь, — не унималась старшая сестра. — Отдай его мне, — кричала она, стараясь отнять хрупкую игрушку у отчаянно отбивавшейся и жалобно пищавшей Маржори.
— Оставь сестру в покое, — сказал отец.
Миллисент обиженно подчинилась, но голосок ее продолжал протестовать:
— Она его разобьет, непременно разобьет! Пусть лучше мне отдаст.
— Тебе достанется другой, — утешала ее мать.
Тогда девочка принялась поспешно вскрывать другой пакетик.
— Мама, мама, смотри, какой павлин, зеленый павлин! Он будет мой!
Она бережно вынула из бумаги птицу с пестрым хвостом, вылитую из зеленой блестящей массы.
— Как он мне нравится! Он будет мой.
— Смотри, не оторви кольцо, — сказала мать, — жалко будет, — такой прекрасный павлин.
В это время Маржори достала из очередного пакетика позолоченное яблоко.
— Счастливая, — с завистью вскрикнула Миллисент, мгновенно охваченная страстью обладания тем, что принадлежало не ей, и уже остывшая к своему павлину. Взгляд ее быстро устремился к оставшимся мешочкам. Она взяла один из них.
— Что же окажется в этом пакетике? — умышленно громко кричала она, чтобы привлечь внимание взрослых. — Посмотрим-ка, что тут, — продолжала она тараторить, развертывая бумагу.
— Ах, какая красота! Что это такое?
Дрожа от возбуждения и восторга, она освобождала содержимое пакетика. Маржори впилась в нее глазами.
— Голубой шар! — радостно закричала она. — Миллисент достался голубой шар!
Действительно, в ладошках обеих рук Миллисент осторожно держала сплошной стеклянный шар, отливавший яркой голубизной. Она вскочила и подбежала к отцу.
— Ведь это был твой шар, правда, папа?
— Да.
— Он был твой, когда ты был маленьким, а теперь он мой, потому что я маленькая.
— Да, — раздраженно повторил Аарон.
— Как это он до сих пор не разбился?
На этот раз отец ничего не ответил.
— Он может разбиться? Ты можешь разбить его, отец? — настаивала девочка.
— Ударь молотком, тогда разобьешь, — сухо сказал ей Аарон.
— Нет, я не про это спрашиваю. Я хочу знать, что будет, если его нечаянно уронить. Разобьется он, если я его уроню?
— Думаю, что нет.
— Можно попробовать? — и с этими словами Миллисент осторожно разжала ладони. Голубой шар мягко подпрыгнул несколько раз на покрывавшем пол линолеуме.
— Ах, какая прелесть! — в восторге закричали девочки.
— Дай теперь мне бросить его, — попросила Маржори, но старшая сестра не хотела уступить ей.
— Он не разобьется, если даже подкинуть его вверх, — заявила она.
Первый опыт сошел благополучно, но отец недовольно нахмурил брови. Миллисент вошла в азарт. Она еще раз подкинула шар изо всей силы. Он упал и с легким звоном разлетелся на мелкие кусочки, ударившись о край каминной решетки.
— Что ты наделала! — закричала мать.
Девочка стояла, закусив губу, и на лице ее видна была происходившая в ней борьба противоположных чувств: горя из-за разбитой игрушки и упрямого задора.
— Она сделала это нарочно, — сказал отец.
— Как можешь ты говорить такую чушь, ребенок играл, — вступилась мать за Миллисент, которая при этих словах громко зарыдала.
Аарон встал, чтобы взглянуть на осколки голубого стекла, усеявшие пол.
— Надо тщательно подобрать все кусочки и выбросить их, — сказал он. — Займитесь этим, дети. А ты, Миллисент, перестань плакать.
Добродушный звук его голоса, в котором не было ни тени злости, успокоил ребенка.
Пока убирали осколки, со двора донеслись мальчишеские голоса, нестройно певшие рождественские стихи, переложенные на банальный мотив уличного романса.
Аарон Сиссон с грустью подумал:
«И это теперь называется пением!..»
Ему вспомнились изящные слова и музыкальные напевы старинных гимнов. Когда новый взрыв голосов ворвался в комнату, он не выдержал, распахнул окно и сердито крикнул на улицу:
— Перестаньте орать, безобразники!
Песнь тотчас же оборвалась. Но группа мальчишек неловко топталась на дворе возле дома. Дверь поспешно отворилась, и Миллисент вынесла им медную монету. Тогда рабочая детвора шумной гурьбой радостно повалила со двора на улицу.