Итак, на следующий день он собрался с духом и после обеда позвонил у дверей маркизы. У него одного, может быть, не хватило бы не это мужества, но сознание, что он не один, что тут же, в городе, — Лилли, придало ему силы.
Маркиза была дома, у нее были гости. На ней было чудное шелковое платье опять синего цвета, мягкого и теплого. За поясом у нее были заткнуты васильки, — Бог ведает, откуда она их достала в эту пору года.
Она поздоровалась с Аароном с тенью детского смущения, и он видел, что она рада его приходу и, вероятно, уже недоумевала, почему он не пришел раньше. Маркиза представила его своим гостям: двум молодым дамам, одной старухе и пожилому итальянскому графу. Разговор велся главным образом по-французски и по-итальянски, так что Аарон почти не принимал в нем участия.
Гости ушли рано, — Аарон их переждал. Когда они остались одни, он спросил:
— Где Манфреди?
— Он скоро придет. Часов около семи.
Наступило молчание.
— Вы сегодня останетесь обедать, не правда ли? — сказала она.
— Нет, сегодня нет, — ответил он. И добавил неожиданно и неуклюже:
— Знаете, я думаю, лучше нам быть друзьями, а не любовниками. Я, знаете, не чувствую себя свободным. Все время как бы ощущаю внутри себя свою жену и ничего не могу с этим поделать.
Она наклонила голову и некоторое время молчала. Затем подняла лицо и странно взглянула на него.
— Да, — сказала она, — я уверена, что вы любите свою жену.
Ее слова поразили его и неожиданно вызвали в нем некоторую досаду.
— Насчет любви — не знаю, — сказал он, — но если люди женаты десять лет, то между ними образуется какая-то связь, порывать которую я считаю неправильным и противоестественным. Вы понимаете, о чем я говорю?
Она помолчала, потом сказала мягко и тихо:
— Да, я хорошо это понимаю.
Он был совершенно изумлен ее мягкой покорностью. Что она, собственно, думала?
— Но мы можем быть друзьями, не правда ли? — сказал он.
— Да, я надеюсь. Конечно. Мне было бы жаль, если бы мы не смогли сделаться друзьями.
После этих слов Аарон почувствовал, что все в порядке, — и первое, что услышал по возвращении домой маркиз, — были звуки флейты и пение жены.
— Я так рада, что ты пришел, — сказала она. — Давайте перейдем в залу и помузицируем по-настоящему. Ты будешь играть?
— С большим удовольствием, — ответил муж.
Через несколько минут они уже были в большой гостиной. Маркиза пела, а муж аккомпанировал ей на рояле. В этот вечер голос ее звучал скупо и напряженно. Впрочем, все было очень семейно и мило. При первой возможности маркиза отошла в сторону и оставила мужчин вдвоем. Аарон и Манфреди просмотрели все ноты со староитальянской и старонемецкой музыкой, пробовали наигрывать то то, то другое и казались лучшими друзьями в мире. Наконец, они нашли какую-то вещь, которую условились вместе сыграть в субботу через неделю.
На следующий день Аарон пошел к Дель-Торре на музыкальное утро. Там был струнный квартет, солист-скрипач и у рояля — маркиз. Слушателей было человек двенадцать-пятнадцать. Они разместились ближе к входу, а музыканты играли в противоположном конце комнаты. Были здесь и супруги Лилли — Тэнни с мужем, но кроме них Аарон не знал никого из присутствующих и чувствовал себя несколько неловко. Маркиза угощала гостей маленькими сэндвичами и вином: марсалой и вермутом — на выбор.
Она держала себя, как хозяйка, — правда, очень аристократическая, простая, но все же обычная, традиционная хозяйка. Аарону это не нравилось, и он видел, что и Лилли это неприятно. Действительно, маленький человек только и ждал подходящей минуты, чтобы увести Тэнни, которая все тянулась к аппетитным сэндвичам. Наконец, ему удалось незаметно выйти. Аарон вскоре последовал за ним.