Поэтому, с моей точки зрения, ни Махавира, ни Будда, ни Иисус не могут быть совершенными теистами, такими, как Кришна. Он действительно полный теист, он всегда говорил «да», в нем нет ни капли отрицания, осуждения или чего-то подобного этому. Он не осуждал жизнь. Это полное принятие. Таков его путь. Все, что есть, имеет место в существовании. И Кришна доверяет существованию, его доверие бесконечно, полноценно, и это очень редкостное явление.
Неслучайно то, что Кришну окружали тысячи женщин, и нет других причин, кроме тех, которые я уже упомянул. Если они собирались вокруг Махавиры, им приходилось держаться от него на расстоянии, им приходилось следовать его формальностям, определенным правилам в отношениях с ним. Они не могли обнять его — это бы выглядело в высшей степени невежливым и неверным. И Махавира не стал бы терпеть этого, и женщины бы не чувствовали себя счастливыми из-за этого. Они бы почувствовали унижение.
Вопрос:
Почему Махавира не мог вытерпеть этого?
Махавира не мог вытерпеть этого с точки зрения того, что он не признавал этого, он не отвечал на это. Он оставался неподвижным как скала. Он отказывался от объятий женщин, и он отвергал их всем своим бытием.
Он не говорил ни слова, он не говорил: «Не прикасайтесь ко мне», но женщины понимали это, они чувствовали, они чувствовали, что они обнимают просто кусок скалы.
Женщины не чувствуют унижения, если вы просите их не прикасаться к вам, но они действительно чувствуют себя ранеными, если вы не отвечаете на их объятия. Не следует думать, что Махавира относился с неуважением к женщине, но он не мог поступать по-другому, потому что он был такой, каким был. Он не мог отвечать на их объятия, он не мог обниматься с женщинами. Поэтому женщины вынуждены были держаться на почтительном расстоянии от него. Они никогда не могли быть в близких отношениях с ним. Есть определенный предел, граница, за которую они не могли перейти.
Но с Кришной все было совершенно по-другому. Даже если женщина хотела держаться на расстоянии от него, она не могла удержаться, потому что он был таким открытым, таким восприимчивым, таким всепринимающим и настолько притягательным, что ни одна женщина не могла сопротивляться этому. И если женщина однажды приближалась к нему, он ее начинал притягивать, и вскоре она оказывалась так близка к нему, насколько это только возможно, и с физической точки зрения также. Кришна подобен открытому приглашению любви, он подобен постоянному призыву к дружбе, и близости, и любви, и в этом смысле он — противоположность Махавиры, который, как я уже сказал, был таким же неподвижным, как скала. Если кто-то хотел его обнять, то он был как скала.
Эмерсон однажды сказал про Генри Труа, что если кто-то пожмет ему руку, то он будет чувствовать, что он сжимает в руке высохший стебель дерева. Он отвечал на рукопожатие, но делал это без теплоты, как будто бы его рука была мертвой. Он был таким стоиком, таким безразличным, таким неэмоциональным, ему было все равно, радуетесь ли вы или печалитесь. Генри Труа в этом смысле очень похож на Махавиру.
Кришна — это полная противоположность Труа. Даже если вы находились на большом расстоянии от Кришны, вы чувствовали, что он прикасается к вам, зовет вас, он хочет обнять вас. Все его бытие было таким сладким, таким приглашающим, таким притягивающим, таким музыкальным, что неудивительно, что тысячи женщин становились его гопи, его подружками. Это вполне естественно в связи с этим. И все это происходило спонтанно.
Вы еще спрашиваете, мог ли Кришна заниматься сексом, мог ли он заниматься любовью. Для Кришны не было ничего невозможного. Для нас секс — это проблема, но не для Кришны. Странно то, что мы спрашиваем о Кришне, о его сексуальной жизни. Но почему-то никогда не спрашиваем, могут ли цветы заниматься сексом. Мы никогда не спрашиваем, могут ли птицы или животные заниматься сексом. Весь мир занимается сексом, весь мир наполнен любовной сексуальной игрой. Все существование занимается любовью. Мы никогда не спрашиваем почему.
Но когда дело касается человека, мы поднимаем наши глаза, опускаем брови и спрашиваем: «Как Кришна мог заниматься сексом?» Мужчина, такой, как есть сегодня — напряженный, беспокойный, полный осуждения жизни, полный жалости к себе, неспособен даже заниматься сексом, несмотря на то, что секс совершенно естественный и простой, и это стало одной из самых важных трудностей. Мужчина превратил такой простой, такой невинный дар существования в осиное гнездо. Он сделал секс пленником принципов и доктрин.