Итем резко опустилась в кресло, стукнула посохом об пол — вспорхнули канарейки. Змея лениво выбралась из пустых глазниц изображённого на ладони черепа, и, обвившись браслетом вокруг запястья, поползла вверх — к предплечью.
— Квэркус! — рявкнула некромант, и Вивьен вместе с ректором вздрогнули, почувствовав в этот момент какую-то странную общность, не смотря на разительную разницу в статусе. — Я жду!
— Это касается Хризи. В Академию прибыла некая Ардалия Харрис — не наш мир, ментальная магия — очень древний, аристократический род. Древо этой семьи начинается с легендарного…
— Подробности опустим, мальчик, — пропела Итем, и от её «ласкового» голоса у Вивьен побежали мурашки по спине. — Легенды чужих миров нам без надобности. Итак, в Академию Смерти прибыла некая Ардалия Харрис — я правильно понимаю?
— Да, мама, — Квэркус Нэйт поклонился родительнице, и тут только Вивьен заметила — да ректор просто сияет от счастья!
У некроманта и впрямь горели глаза, словно ему удалось поднять и утихомирить все зачарованные кладбища разом! Что с ним такое?
— И? Продолжай, — Итем облизнула пересохшие губы и вновь уставилась на Вивьен.
Чем дальше, тем больше всё это походило на какую-то фальшивую пьесу — Вивьен никак не могла понять, в чём дело, но чувствовала — финал близко, и Итем его уже предвкушает…
— Маг утверждает, что Хризи — её ребёнок. Девочку украли нищие, после чего она затерялась по мирам, и совершенно случайно один из родителей адептов, проживающих в общежитии заклинателей костей, где Хризи трудится комендантом, сделал набросок Хризи.
— Он что — чарописец?
— Именно! Некромант с талантом чарописца, он навещал сына по особому разрешению Совета, после чего отправился на приём, где были представители знатных родов нескольких дружественных миров, и там…
— И там рисунок увидела эта дама и решила, что это — её потерявшаяся дочь? — спросила Итем, всё так же не спуская глаз с Вивьен.
— Да! — Нэйт только что не подпрыгнул. — Совет дал разрешение на особый ритуал, подтверждающий кровное родство, и если подтвердится, что Хризи принадлежит к роду Харрис, то…
— То что, Квэркус? — Итем не выдержала, вскочила. — Попросишь её руки?
— Уже попросил, мама, — как-то тихо, обречённо, даже виновато ответил некромант и развёл руками.
— Ну, с тобой всё понятно, — Итем Нэйт махнула на сына рукой и резко развернулась к Вивьен. — А ты? Ты ничего не хочешь мне сказать, мерзавка? Тебе, сынок, не кажется странным тот малозначительный факт, что кто-то, усыпив Академию, поднял кладбище невест, после чего так скоро и счастливо решились ваши с Хризи сердечные дела? Воровка стала знатной дамой? Чарописец рисует коменданта, едет на приём… Не слишком ли много совпадений? Можешь не утруждать Совет ритуалом, Квэркус! Младенцу понятно — это магия!
— Даже если и так, мама. Я всё равно женюсь на ней. Я люблю её. И ты это прекрасно знаешь. Что же касается вас, Ланмо, — Квэркус Нэйт развернулся, и Вивьен увидела, как побледнел ректор, — Следуйте за мной. Мама, я надеюсь, ты понимаешь, что даже если твои подозрения верны — никто не должен об этом знать? Вам не грозит исключение из Академии, Ланмо. Даже если это правда. Хотя я бы на вашем месте молился бы о том, чтобы это было не так! Но вас в таком случае ждёт очень много неприятностей. Скажите, адептка Ланмо… Я когда-нибудь не выполнял своих обещаний?
— Нет, магистр Нэйт.
— Так будьте уверены в том, что и на этот раз я их выполню. А сейчас — марш в общежитие! — ректор взмахнул рукой и открыл портал. — Идите! — он толкнул девушку за плечо, прошептав на ухо: «Поддержи Хриз, пожалуйста — ей сейчас непросто. И скажи, что я люблю её!».
…
— Я же просил тебя не ходить к тёмным, Вивьен! Зачем? Зачем ты пошла?
Арвель сидел на её кровати — гладил вьющиеся каштановые волосы, водил пальцем по губам… Он улыбался, и в его улыбке дышала любовь. То, что жило в нём всё это время, исчезло — он стал другим. Взгляд больше не вспыхивал чернотой, а черты не становились пугающе неподвижными…
Она даже не может объяснить толком, что именно пугало её до дрожи тогда. До того, как Арвель попал к тёмным. Но она знала одно — его, без этой злой силы, она всегда чувствовала! И всегда любила. С той самой первой встречи, когда он потащил её на кладбище.
Элай, дерьмо ослиное…
Она улыбнулась. Вспомнила, как Чок тогда спас её и привёл к канно. Как её покормили и отправили в горячий душ, после промозглого сырого кладбища и этого ужасного гроба из сгнивших досок это было таким счастьем! Вспомнила воронов, что клевали хлебные крошки с крышки. Представила, как Арвель-Элай с гадкой улыбочкой крошит пирожок в лунном свете, и не выдержала — рассмеялась!