…
Колониальное судно «Оберон», год выхода со стапелей — 2385. Численность экипажа: 364 человека. Колонистов на борту: 1 000 000 человек. Конечная точка назначения — планета Титания.
До катастрофы: 1 час 57 минут 48 секунд.
Баззеры боевой тревоги ударили по ушам, выводя меня из состояния ступора. Освещение на палубе перешло в аварийный режим, погрузив корабль в полумрак. Корабль в очередной раз тряхнуло, из динамиков сквозь помехи пробился голос:
— Говорит капитан! Всем занять свои места, согласно боевому расписанию. Мы подверглись неизвестному воздействию, гиперпространственный тоннель нестабилен. Выход из гиперпространства через десять… — корабль в очередной раз тряхнуло, связь прервалась, а я оказался на полу палубы.
— Да что происходит, — воскликнул я, поднимаясь на ноги.
— …два, один, — вновь сквозь помехи пробился голос капитана. — Выходим из гиперспространства.
Темнота.
До катастрофы: 1 час 21 минут 17 секунд.
Очнулся, лежа на полу в позе эмбриона, в луже собственной крови. Попытался подняться, по телу прошла волна боли. Болит каждая косточка, каждая мышца. При любом, даже намеке, на движение, тело пронзает иглами боли. Из носа, ушей и рта, сочится кровь. Аварийный выход из гипера никогда не было приятным событием, но чтобы настолько, впервые. Какое-то время лежу неподвижно, боль во всем теле понемногу отступает. Вновь пробую подняться на ноги и в этот раз, с горем пополам, мне наконец-то удается принять вертикальное положение. В конце коридора удается разглядеть дверь лифта, направляюсь к нему. Нажимаю на кнопку вызова, через несколько секунд дверная панель уходит в сторону, открывая моему взору цилиндрическую кабину лифта. На большом изогнутом экране выведена схема корабля, на которой мигает зеленая точка и надпись «Вы находитесь на палубе 27». Захожу в кабину, тыкаю в точку на схеме корабля. Дверь закрывается, за стеной слышится слабо различимый гул механизмов лифта. Через минуту кабина лифта останавливается, дверь смещается в сторону, и я оказываюсь на мостике. В следующее мгновение в меня прилетает несколько энергетических разрядов, я оседаю на пол. Последнее что я вижу, прежде чем отключиться это опустившуюся передо мной фигуру в бронекостюме с эмблемой службы безопасности корабля. Почему они открыли по мне огонь.
До катастрофы: 49 минут 11 секунд.
Придя в себя, обнаруживаю себя скованным по рукам и ногам в полутемном помещении два на три метра, большую часть которого занимают какие-то контейнеры и пластиковые ящики. Пытаюсь упереться в один из ящиков, в надежде занять более удобное положение, но с первого раза не выходит. Тело не слушается, мышцы сводит судорогой. Кое-как, упираясь ватными ногами в один из контейнеров, опираюсь спиной на ближайший ящик. Вроде бы почти не шевелился, но чувствую себя выжатым как лимон. Отдыхаю несколько минут, и начинаю монотонно бить ногами в закрытую складскую дверь. Каждый удар эхом разносится по ближайшим помещениям. Бью достаточно долго, и когда уже решаю отказаться от идеи привлечь к себе внимание, дверь открывается, двое бойцов в серой броне подхватывают меня за руки и вытаскивают из помещения. Несколько минут меня тащат по задымленным палубам корабля, грузят в лифт и доставляют в большое, просторное помещение рекреационной палубы. При появлении бойцов службы безопасности, волокущих меня по полу, в нашу сторону поворачивается несколько человек, одного из которых я узнаю. Начальник службы безопасности КС «Оберон», полковник ВКС евразийского союза в отставке, Александр Чан.
Пока я рассматривал прочих, присутствующих в помещении офицеров службы безопасности, меня усадили на одно из кресел, надежно зафиксировав мое тело силовыми жгутами.
— Итак, кто вы и что вы делаете на борту нашего судна? — произнес Чан, глядя на меня уставшими глазами.
— Я, — было уже начал отвечать, когда осознал, что совершенно не представляю, кто я такой и как оказался на борту. — Я не… Я не знаю. Помню, что находился на палубе двадцать семь, во время аварийного выхода из гиперпространства. В момент выхода потерял сознание, когда очнулся, на лифте добрался до мостика, где был оглушен бойцами службы безопасности. В следующий раз очнулся на складе двадцать один дробь семь би, откуда был доставлен сюда. Все.
— Как занимательно. Амнезия. Классика жанра, — улыбнулся полковник. — А как вы определи номер складского помещения, в который вас поместили после захвата.
— Э… понятия не имею, — протянул я, всерьез задумавшись над этим вопросом. — Наверное, увидел номер склада, когда меня оттуда вытаскивали.
Полковник слегка наклоняет голову и один из бойцов наносит мне несколько ударов по корпусу, выбивая из легких воздух.
— Повторяю вопрос. Кто вы такой и что вы делаете на Обероне? — уже не так приветливо говорит Александр Чан.
Набираю в легкие побольше воздуха, выдыхаю, стараясь привести дыхание в порядок, после чего отвечаю:
— Еще раз вам повторяю. Я не помню, кто я. Во время аварий… — очередная серия ударов, теперь уже в голову, не дает мне закончить. — Совсем что ли озверели? — откашливаюсь я, сплевывая кровь под ноги. — Я вам еще раз говорю…
Боец в скафандре занес руку для очередного удара, но полковник жестом остановил его.
— Ты действительно ничего не помнишь?
— Нет. Первое мое воспоминание — это палуба двадцать семь в момент аварийного выхода из гипера. До того момента — ничего.
— Покажите ему, — приказывает полковник и один из офицеров вводит на планшете какую-то команду.
Свет в помещении гаснет, прямо передо мной в воздухе формируется объемное изображение человека крадущегося по одной из инженерных палуб корабля. Изображение исчезает, вижу, как неизвестный выбирается из технического тоннеля, в закрытой зоне гипердвигателя, устанавливает на обшивку какое-то устройство, активирует его. На обратном пути, лицо диверсанта попадает на камеру, изображение приближается, и я понимаю, что это кто угодно, но не человек.
— Кто это? — вырывается у меня. — Как на человеческом корабле оказалось это существо?
— Вот ты нам и ответь, — подошедший ко мне полковник кивает, объемное изображение изменяется, на этот раз я вижу себя, зафиксированного на кресле силовыми жгутами.
Непонимающе смотрю на изображение, пока до меня окончательно не доходит, что в показанной мне картине меня смущает. Лицо. С объемного изображения на меня смотрит то самое существо диверсант.
— Твою мать! — срывается с языка ругательство, а перед глазами возникает короткое системное сообщение.
До катастрофы 1 минута 59 секунд.
— Какой еще катастроф-фы? — вскрикиваю я, и все люди в помещении поворачиваются в мою сторону.
— Что? — кричит полковник. — Что ты сказал?
— Полковник, я не знаю, что происходит, но только что у меня перед глазами вылезло системное сообщение, что до катастрофы осталось две минуты. Срочно поднимайте тревогу! Что бы вы ни думали, я не то существо с видео, даже если и нахожусь в его теле. Я не собираюсь вам навредить! — я трачу драгоценные секунды на попытки убедить полковника Чана, в моих словах. — Александр, мать твою! Осталось полторы минуты! Сообщи капитану!
Начальник службы безопасности, опомнившись, активирует связь с мостиком, кричит:
— Капитан, говорит Чан! Вероятность нападения или повторной диверсии. Расчетное время — минута двадцать секунд.
— Понял тебя! — звучит голос капитана в интеркоме Чана, после чего капитан переключается на общий канал. — Говорит капитан! Красная тревога! Готовность шестьдесят секунд.
Все присутствующие на палубе офицеры службы безопасности бросаются к лифту, стремясь занять свои места согласно боевому расписанию. И только полковник никуда не уходит. Его уставший взгляд обращен ко мне.
До катастрофы 5 секунд.
— Полковник! Мне очень жаль, — только и успеваю произнести я, когда погасло аварийное освещение.
Из архива объединенного командования колониального флота Земли:
Колониальное судно «Оберон» с одним миллионом колонистов на борту исчезло 27 марта 2398 года, не достигнув пункта назначения. Последняя локальная точка пространства, откуда был получен сигнал гиперпространственного маяка судна — система 24pz45. Причина исчезновения — неизвестна. Система внесена в перечень карантинных систем 17 января 2399 года под порядковым номером 61.