— И осталась там на некоторое время. Трубников все устроит. Там можно даже дачу снять. У Трубникова на примете есть одна хозяйка, как раз в Татарском — местная учительница.
— Вы этот вариант обсуждали с самого начала? — спросила Катя. — Ну, что я там останусь?
— Да.
— С Трубниковым обсуждали?
— Не только с ним.
— Ты боишься, что мы потеряем главного свидетеля? — спросила Катя прямо. — Ты считаешь, что кто-то может расправиться с Чибисовой?
— Катя, я знаю пока лишь одно — это дело очень и очень непростое. И им надо заниматься немедленно. И не здесь, в главке, и не в районном УВД, а там, в Славянолужье. Сам Я этого сделать пока в ближайшие дни не могу. Сотрудники мои частью едут со мной на эту так некстати всплывшую операцию на Плещеевом озере, частью заняты проверкой некоторых фактов, о которых пока рано говорить. Трубников работает на месте происшествия, да, но… Он, конечно, обстановку и людей знает отлично, и опыта ему не занимать, но он местный, понимаешь? Он там вырос, живет там постоянно. И он порой выдает такие перлы, что… хоть стой, хоть падай. По крайней мере, я не знаю, как на это реагировать.
— О чем ты? Какие такие перлы он выдает?
— Ну, говорит порой чудные какие-то вещи для участкового и вообще для милиционера с двадцатилетним стажем. Еще в прошлом году рассказывал мне какие-то дикие небылицы…
— В прошлом году?
— Катя, я того пока даже касаться не хочу, — твердо сказал Колосов. — Расклад, повторяю, такой: в Славянолужье зверски убили парня. Это убийство надо раскрывать, опираясь на материальные улики и реальные факты, а не на то, о чем шепчутся какие-то полоумные деревенские старухи.
Катя внимательно смотрела на Колосова.
— Ты всегда знаешь, на что меня можно купить, — сказала она, покачав головой. — Ох и фрукт ты, Никита… Но я и свою работу не могу вот так просто взять и забросить. У нас полоса в Криминальном вестнике в четверг выходит, потом у меня интервью в следственном комитете. Я уже договорилась…
— С начальством я все улажу! Никаких проблем не будет. А журналы твои и газеты еще сражаться будут за материал, который ты там соберешь. В случае раскрытия этого дела не статейку — книжку можно будет нашарашить.
— Ты так легко судишь о моей профессии, — хмыкнула Катя. — В засаде на Плещеевом озере и шарашитъ Ничего не надо. Лежи в кустах — загорай, потом кричи: Руки вверх.
— Не будем считаться, — Колосов снисходительно улыбнулся. — Я, как только с задержанием развяжусь, сразу же приеду к вам с Трубниковым. Может, к этому времени и какие-то дополнительные данные появятся.
— Что в этих справках? — недоверчиво спросила Катя, кивая на отчеты ЭКУ. — Хоть что-то полезное есть?
Никита покачал головой — нет.
— А отпечатки пальцев на машине? — не сдавалась Катя.
— Только самого Антона Хвощева и Полины Чибисовой — те, что изъяли в салоне с приборной панели, с внутренней стороны дверей и с их дорожных сумок в багажнике. С корпуса машины дождь смыл все — нет ни одного пригодного для идентификации отпечатка.
— А следы на месте?
— Ливень превратил поле в топь. Там, наверное, и вчера еще не все просохло, да?
— Да. Там такая лужа, — сказала Катя тихо. — Целое красное море.
— У тебя-то самой какие идеи возникли из того, что ты увидела? — спросил Колосов, закуривая.
— Ну, приехали они туда, бесспорно, сами. Свернули с магистрали в поля. Трубников считает, что… В общем, и мне кажется — причина простая: они искали уединения. Как и все новобрачные в первую ночь.
Колосов смотрел на Катю.
— Место там глухое и безлюдное, — продолжала она, — поле, колосья высокие. Мы когда в рожь вошли, я даже растерялась, не по себе как-то стало. Даже днем там… странно. Тихо, кругом ни души на многие километры. А ночью, наверное, вообще… Знаешь, я ржаное поле видела первый раз в жизни. Раньше только по телевизору. И мне всегда казалось, что хлеб растет как-то… ну, светло, что ли, радостно. А там все как-то по-другому, хотя рожь зреет богатая… Они приехали туда в третьем часу ночи, и кто-то там на них напал. Возможно, они наткнулись на кого-то или их кто-то преследовал. Только вот я о чем все думаю: отчего этот кто-то, убив Хвощева таким жутким способом, не тронул Полину? Оставил Чибисову живой свидетельницей? Значит, он не боялся, что она его в будущем может опознать? Значит, это был кто-то не местный, кто-то, не связанный с Славянолужьем? Может, какой-нибудь гастролер, транзитник или бомж, который сегодня здесь — завтра там?
Колосов снова пристально посмотрел на Катю.
— Я не стал бы тебя даже беспокоить, если бы речь шла о каком-то бомже, — хмуро буркнул он. — За кого ты меня принимаешь, а?
Катя вздохнула.
— А что я своему Вадику скажу? — спросила она уныло.
— Скажешь, что это очень ответственная служебная командировка. Скажешь, что тебя сам начальник управления, генерал, выбрал из многих, многих и многих.
— Вообще-то он сможет приехать ко мне в пятницу и на все выходные, — осенило вдруг Катю. — Места там красивые. Интересно, а в этой Славянке рыба водится? Жаль, Сережечка Мещерский с группой экстремалов в Приэльбрусье уехал. А то бы они оба там с удочками сидели на бережку, карасиков ловили. И мне было бы веселее, спокойнее, правда?
Колосов Мрачно пожал плечами. Сергей Мещерский был и его близким другом, а вот любое упоминание Катей «драгоценного В.А.» резко ухудшало его настроение. Так было всегда. Катя к этому привыкла. Иногда не обращала на это внимание, а иногда делала это нарочно. Как, например, сейчас.
Она ждала; что ответит Никита.
— С отдыхом на природе там вряд ли получится, — хмуро сказал он. — И вообще, Катя… Когда ты там будешь, веди себя предельно осторожно. Это не то место, чтобы расслабляться, несмотря на всю его красоту и тишину. Полину Чибисову допросить необходимо. Это теперь задача номер один в любом случаем. Остальное — по обстановке. Мне будешь оттуда регулярно звонить — мобильная связь там работает.
— И в случае непредвиденной грозной опасности ты сразу же примчишься меня спасать, — усмехнулась Катя.
— Хоть днем, хоть ночью, — без тени улыбки ответил Никита.
И от этой его серьезности у Кати — вот странное дело — одновременно и на душе потеплело, и стало тревожно, беспокойно. Видимо, вопрос о ее славянолужской командировке был предрешен. И от ее мнения мало что зависело. А ведь она думала, что уже никогда не вернется туда. Более того — она чувствовала: она не хочет туда возвращаться. Потому что именно это место — в то мгновение у нее не было в этом никаких сомнений — приснилось ей во сне, который она отчего-то не в силах была забыть.
Глава 7
ОРАНЖЕВОЕ
В восемь вечера, когда опустели кабинеты и коридоры главка, Никита Колосов позвонил в Управление по борьбе с организованной преступностью начальнику первого аналитического отдела Геннадию Обухову.
С Обуховым у Никиты отношения были сложные. Характер у шефа аналитиков был заносчивым и надменным. Однако при всей своей обоюдной недоверчивости и антипатии Колосов и Обухов по целому ряду вопросов попросту не могли друг без друга обойтись. И это сближало антиподов.
Об Обухове, как и о Колосове, в областном ГУВД ходили легенды. Если в отношении начальника отдела убийств это было связано с раскрытиями и задержаниями, то шеф рубоповских аналитиков считался самой осведомленной фигурой по самому широкому кругу вопросов. Геннадий Обухов был и правда настоящей ходячей копилкой оперативной информации, но копилкой прижимистой, бездонной и трудно вскрываемой. К любым, даже самым пустячным, сведениям у Обухова было почти трепетное, благоговейное отношение. Информация рекой текла в банки данных, любовно обслуживаемые обуховскими аналитиками, оседая на бесчисленных жестких дисках и дискетах. Для того чтобы поднять полное досье на того или иного авторитета, члена преступной группировки, фигуранта уголовного дела, отказного материала или просто подозрительного происшествия, не попавшего в криминальные сводки, Геннадию Обухову требовалось не более пяти минут. Но уговаривать и уламывать его подеяться сведениями порой приходилось часами.