Внезапно по телу пошла знакомая дрожь, и Динке почудилось, что она кожей ощутила, как слева от нее к столу подошел Домин. Впрочем, возможно она преувеличивает, это всего лишь сработали рецепторы, и она отреагировала на знакомый запах, очень уж ей нравился аромат, которым пользовался Максим.
— Я не надутая, я сосредоточенная, — буркнула Динка. — Изыскиваю внутренние резервы для регенерации, хочу отрастить себе новое ребро.
— И как успехи? — низкий голос слева заставил ее вздрогнуть, но она не подала виду.
— Никак.
— Это не смешно, Дина, поехали на травмопункт, тебе нужно показать свое ребро врачу.
— Я уже была в больнице, не беспокойтесь, Максим Георгиевич.
Краем глаза она увидела, как тот дернулся, и настроение немного улучшилось.
— И тебя никто не спросил, где молодая и красивая могла сломать ребро? — ухмыльнулся Ворон.
— Все спросили, кто мог. Сказала, подралась по пьяни в кабаке.
— Поверили? — а это уже Домин.
— А как же. Я у них постоянный клиент.
Домин повернулся спиной и пошел в сторону бара явно недовольный. Кстати, весьма действенная тактика. Она заговорит его до смерти так, что он будет шарахаться от одного ее вида. Ей припомнился потрясающий блондин Ярослав, к концу прогулки по набережной они хохотали, как полоумные, а Ярослав прямо пополам складывался. А потом они в обнимку пошли пить пиво.
А нет, недолго бродил, вернулся, присоединился к их компании, но лишь только Динка собралась выдать ему фишки, жестом остановил. Бармен Оля принесла кофе, Домин сделал пару глотков, а затем негромко сказал:
— Я хочу поговорить с девушкой.
Тех троих как ветром сдуло. Динка собрала карты и принялась раскладывать фишки по ячейкам. Домин следил за ее плавными движениями, а затем остановил, удержав за пальцы, и все так же негромко произнес:
— Дина, все получилось очень глупо, я перед тобой виноват. Позволь мне все исправить, давай прямо сейчас поедем ко мне.
Семь бед один ответ. Универсальный выход на все случаи жизни — «поехали ко мне». Однако Динка вовремя вспомнила, что перед ней человек, у которого она планирует еще долго работать, скромно потупилась и ответила:
— Извините, Максим Георгиевич, но я не могу. Вы очень далеко живете, мне от вас домой неудобно добираться.
— Я буду тебя возить, — начал было Домин, но тут же, умолк, странно зыркнув на Динку. Сообразил, что ерничает. Затем поднял голову, и ей показалось, в его глазах блеснули искорки, хотя лицо оставалось предельно серьезным.
— Почему ты такая упрямая? Хочешь сказать, у меня вообще нет шансов?
— Ну что вы, Максим Георгиевич, шансы есть всегда, даже у вас. Например, можно приказать вашим подчиненным посадить меня в мешок и утопить в речке. А вы броситесь меня спасать, и если мне повезет, то даже успеете…
Домин спрятал лицо и беззвучно затрясся. А потом поднялся, и, продолжая улыбаться, зашел за стол и одной рукой притянул ее к себе, обняв за талию.
— Еще раз назовешь Георгиевичем, заброшу на плечо и отнесу в машину. Проверим?
— Не надо. Максим, — зашипела она, стараясь высвободиться, — на нас смотрят. Что ты представление устраиваешь?
Максим обернулся, присутствующие в зале старательно прятали глаза.
— Выйдите все из зала, — ну хоть тон не приказной, а просительный, — дайте поговорить.
Крупье потянулись к бару, служба безопасности и Алексей отправились на диван в холл. Динка почувствовала на шее горячее дыхание и снова попыталась оторвать руку от своей талии. Но тут вторая рука скользнула по бедру, и она оказалась полностью прижата к Домину, и чем больше вырывалась, тем больше темнел устремленный на нее взгляд.
— Я попросил бы тебя не ерзать, — хрипловато сказал он, — я реагирую соответственно.
— Максим, я тебя прошу, ну пожалуйста, — она чуть не плакала, — мне здесь еще работать.
— Дина, — дыхание замедлилось и хрипотцы в голосе поубавилось, — тебе не кажется странным делать вид, будто ничего не произошло? Детский сад, честное слово. Я жалею только о том, что наговорил, а не о том, что сделал, и предлагаю сейчас поехать ко мне, так сказать, закрепить результат.
Динка покрылась густым румянцем и даже рот открыла, глядя на него в таком изумлении, что тот разжал пальцы и выпустил ее из кольца рук.
— В чем дело, Дина, почему ты смотришь на меня, как на фокусника?
— Макс, как бы тебе сказать, в общем, понимаешь, я не совсем помню… Эти препараты, что ты мне уколол…
— Дина, там не было ничего особенного, я даже дозу брал минимальную. Только не говори, что была без сознания и ничего не помнишь.
Динка почти виновато посмотрела на Домина и кивнула. Тот прислонился плечом к стене, перегораживая Динке выход и, сверля ее глазами, сказал довольно жестко:
— Послушай, хватит делать из меня идиота, я пока еще могу отличить, в каком состоянии подо мной женщина.
Динка снова залилась краской, сколько это будет продолжаться, он что, издевается? Три недели, она знает этого мужчину, всего три недели, и они уже ведут такие разговоры…
— Как хочешь, — она вздохнула, — можешь мне не верить. Но воспоминания у меня о нашем…
— Близком знакомстве, — услужливо подсказал Домин, Динка снова вспыхнула.
— Пусть будет близком знакомстве, так вот, воспоминания у меня смазанные и нечеткие. Я словно в стороне была, можешь верить, можешь нет. Я пришла в себя, когда прострелило ребро, наверное, ты неудачно меня прижал.
— Я слишком сильно навалился на тебя, — не очень вежливо заметил Домин.
— Кстати, если я чему-то там помешала, прости, — попыталась съязвить, чтобы хоть как-то удержаться, балансируя на самом краю.
— Не стоит, — в тон ей ответил Домин, — это как раз был финал.
Это уже было слишком. Щеки запылали как сигнальные костры, видимо, ей на роду написано до конца своих дней теперь ходить с красным лицом. Ну почему в детстве, когда она читала книгу «Вождь краснокожих», предчувствие ей ничего не подсказало?
— Ты, конечно, очень мило краснеешь, моя девочка, но меня наш разговор начинает утомлять. Если бы я увидел, что ты против, я не стал бы продолжать, я не насильник, Дина, если ты заметила.
— Думай что хочешь, Макс, — вздохнула она, — я не могу тебя заставить мне верить.
Домин наморщил лоб и озадаченно смотрел на Динку. Он явно засомневался. Вот дурочка, надо было все-таки стоять на том, что она вообще ничего не помнит, а значит ничего и не было, глядишь и прокатило бы…
— Возможно, это какая-то индивидуальная реакция?
— Мы с Вороном, когда он у меня пистолет отбирал, еще головами друг о друга ударились, — с готовностью сообщила Динка.
— Значит, все твои подколки…? — он прищурился.
— Просто хотелось тебя позлить, — подтвердила Дина.
Он захватил ее руку, притянул к себе, а сам снова задышал где-то в области шеи.
— Ну и демон с этим всем. Я все время думаю о тебе, Дина. Твой запах меня с ума сводит, даже когда ты не рядом, я его помню…
— Конечно, Домин, — Динка отодвинулась дальше, — ты же не склеротик. Конечно помнишь, это был твой гель для душа, правда женский, ты можешь облиться ним с ног до головы, можешь ходить с ним по дому и нюхать сколько влезет. Хочешь, я куплю тебе еще?
Домин откинулся на стенку и застонал, растирая ладонями лицо.
— Дина, ты вообще можешь говорить серьезно? Я пытаюсь объясниться с тобой, ты не идешь у меня из головы, я веду себя, как пацан в самый пик переходного возраста, а тебе лишь бы подурачиться.
Все верно, и это единственный способ для нее сохранить хоть какое-то самообладание. Попробуй крепко стоять на ногах, если чертов Горец увивается вокруг, дышит в шею, гладит спину, пусть она даже туго перебинтована. А хочется просто повиснуть на его шее и правда послать все к демону… Динка сгребла себя в кучу и приняла озабоченный вид.
— Даже не знаю, чем тебе помочь, Макс. У меня из знакомых врачей только зубной техник, он открыл кабинет в моем доме, в подвале. Вряд ли он лечит сексуальные расстройства, но если хочешь, я могу спросить.
Домин уперся лбом ей в плечо и засмеялся. А она не могла и не хотела отстраняться, было в этом что-то другое, чего между ними еще не было, и Дина боялась это новое спугнуть. Прямо перед ней был затылок, на который так захотелось положить руки, что даже кожа на ладонях зудела. Она на всякий случай сцепила их за спиной.
— Динка, — он впервые так ее назвал, — я когда-нибудь укорочу твой длинный язычок.
— Не беда, я выучу язык жестов. Я уже знаю один, хочешь покажу?
— Не надо, — он схватил ее за руку, поспешно опустил вниз и оглянулся по сторонам, — я уже и так достаточно позорился.
Они стояли рядом, он держал ее руку в своих, и Динка молчала, не чувствуя в себе силы произнести хоть слово. Она понимала, что нужно отнять руку, продолжить или вообще закончить разговор, все равно по итогу бессмысленный и безрезультатный.
Она не примет его предложение и никуда не поедет, а если Максим начнет настаивать, они снова разругаются и наговорят друг другу гадостей. Надо как-то выкручиваться, что-то делать, но делать ничего не хотелось, а хотелось придвинуться ближе и так и стоять, вдыхая его запах с закрытыми глазами. Первым отмер Домин.
Он снова развернулся к ней и, так и не выпуская ее руки, сказал совсем другим тоном, очень серьезно и даже сурово. А железобетонный Горец тоже, оказывается, был под напряжением.
— Дина, ты сказала, что тебя от меня воротит. Если это было сказано от злости, просто, чтобы меня задеть, ничего не говори. Если это правда, и ты больше не хочешь меня видеть, скажи или кивни. Я обещаю, что исчезну из твоей жизни.
Динка удивленно посмотрела на него, закусила губу, забыв о ссадине, и тут же охнула. Домин придвинулся совсем близко, прикоснулся к губе пальцами, словно снимал боль, и выжидающе смотрел на нее, а в глазах его плескалось что-то, ну пусть ожидание, потому-что страхом назвать это было бы слишком самонадеянно. Динка не выдержала и опустила голову. И услышала, как с шумом выдохнул Домин.