Я надел чистую одежду - черт побери, я вынужден был признать, что она оказалась удобной, - и включил комп.
- Соедини меня с...
Вот именно. Лучше всего было бы с ЦБР, но вдруг там я попаду на... С полицией будет безопаснее. Только с кем? С комиссаром? Сразу станет известно. Но низшие чины могли быть воспитаны в духе полной субординации. Может, с каким-нибудь специальным отделом?
- Отменяю. Дай мне схему городской полиции. У меня полномочия "двадцать три нуля".
Я посмотрел на схему. Сразу бросились в глаза три находившихся чуть в стороне отдела, и я нашел то, что мне было нужно, - Отдел по Борьбе с Терроризмом. Любимый терроризм! Не вымер, золотой ты мой! Дождался раздираемого сомнениями Оуэна. Ах ты мой сладкий!..
- Соедини меня с начальником Отдела по Борьбе с Терроризмом. Стоп! Как его зовут?
- Тандерберд Хиттельман. Соединять?
Я наверняка не знал никакого Тандерберда, а тем более человека, который мог бы назвать сына в честь модели автомобиля двухвековой давности. Какое-то время я пытался вспомнить, как называлась машинка, пластиковый кузов которого могли бы разорвать на куски две непослушные девочки: "вагант"? "бирбант"? "Трабант"! Да, "трабант"! Мне стало смешно при мысли, что я мог бы дать сыну имя Трабант. Трабант Йитс. Я решил как можно быстрее забыть о подобном способе давать имена детям. Впрочем, Филу имя дала Пима. А если бы, например, Пиму звали...
- Хватит! Э-э... Соедини меня с мистером Хиттельманом. И включи изображение.
Я ждал полминуты. Танди, видимо, допивал кофе или застегивал ширинку. Увидев его недовольную физиономию, я лишь уверился в собственных догадках. Сохраняя смертельно серьезное выражение лица, я наклонил голову:
- Добрый день. Я говорю с начальником ОБТ?
- Да. - При виде моего каменного лица он явно заинтересовался.
- Я бы хотел с вами встретиться. Это займет несколько минут, но место встречи должно быть полностью экранировано.
- Довольно странное предложение, вам не кажется? - спросил он, что выглядело не менее странным для шефа антитеррористического отдела. Разве что по этой фразе включалась запись разговора.
- Странно, что вы удивляетесь. У вас нет помещения для встреч с осведомителями?
Теперь он уже по-настоящему удивился.
- Осведомителями? - повторил он. - Да кто же сейчас так говорит? Если бы кто услышал...
- Наверное, не имеет значения, как это называется? - Я едва удержался, чтобы не стереть пот со лба. - Где и когда? Это должно быть сегодня, как можно быстрее. Не буду утомлять вас уверениями, что дело серьезное и требует решительных действий.
- А могу я узнать, с кем имею честь? - Он поскреб подбородок, похоже, лишь затем, чтобы бросить взгляд куда-то вниз.
- Прошу сохранить наш разговор в тайне, - четко проговорил я. - Я мог бы постараться связаться с вами и не раскрывая своих данных, а раз я этого не делаю, значит, доверяю вам и вашему профессионализму. Прошу немедленно стереть запись. Где и когда?
Он несколько раз коротко энергично кашлянул и сделал быстрое движение рукой.
- Через час начинается матч "Небоскребов" с "Таксами". В кассе вас будет ждать билет, на вашу фамилию... - Я был прав, он успел определить мои данные во время разговора. - Место справа займет мой человек. Он проводит вас ко мне.
- Хорошо.
Часть этого часа я потратил на знакомство с более или менее интересными фрагментами футбольных матчей. Правила остались без изменений, мяч нафаршировали датчиками, гигантские экраны обрушивали на зрителей целый потоп сведений: "...пробежал с мячом столько-то сантиметров, после чего ударил по нему с силой...", "удар придал мячу ускорение...", "тела игроков ... и ... столкнулись с силой..." Однако в самой игре были моменты, от которых порой замирало сердце.
За тридцать минут до матча я проверил, каким образом можно попасть на стадион, оставил "трафальгар" в руках гостиничной обслуги и частично пешком, частично - уже на территории Спортпола - по движущемуся тротуару добрался до касс стадиона. Практически все ограждение было одной большой кассой, которая поспешно глотала оплату и исчезала, пропуская болельщика. То, что я два дня назад принял за ошеломление видом разноцветных карнавальных костюмов, как оказалось, было лишь следствием моего невежества и провинциальной отсталости. Я позавидовал дальтоникам, отскакивая с дороги у парочки молодых людей, упакованных в толстые надувные матрацы. Они бежали, не обращая внимания на испуганно рассыпающуюся толпу, каждые полтора десятка метров бросались головой вперед, отталкивались от асфальта, сохранившегося здесь в качестве пола, летели по инерции, каким-то чудом приземлялись на ноги и неслись дальше. До меня начало доходить, что, столь спокойно шагая на матч, я выделяюсь из толпы, словно девственница на площади Четырех Мельниц. На фоне надписи "Бар Дух" я вытянул вверх руку и рявкнул:
- В гроб!
- Смерть! - подхватила сорокалетняя пара, шедшая справа от меня.
- В клочья! - добавил я.
- В клочья! - повторили чьи-то голоса сзади.
Я сообразил, что не знаю, о какой команде идет речь. Пришлось оперировать общими выражениями.
- Уничтожим их!
- У-ни-что-жим!
- Уни-чтожим!
- У-НИ-ЧТО-ЖИМ!
Взревели уже несколько сотен глоток. Я присел, якобы чтобы поправить носок. Мне удалось скрыться с глаз находившихся в эпицентре стихии, которую я сам же и вызвал. От курения я воздержался, будучи, похоже, единственным рабом дурной привычки в этой чертовой толпе. Я немного подождал, желая быть уверенным, что меня не схватит за руку безмозглый, жаждущий крови поклонник одной или другой команды и не потребует продолжения ритуала. Сохраняя дистанцию, я обогнул самое большое скопление болельщиков и подошел к ряду касс-входов в относительно свободной части ограждения.
- Хоуэн Редс, - прошептал я в отверстие автомата.