Она несколько раз взмахнула рукой, чтобы расслабиться, затем, не сводя глаз с цели, позволила оружию взлететь…
ВЖЖЖЖЖЖУУУУУУУУУУХ!
— Твой бросок был немного мягким, — сообщила ей Гризель. — Вот почему звук был другой. И, очевидно, он был слишком низко.
— Я целилась в ногу, — настаивала Софи, решив не упоминать, что целилась в другую ногу.
Гризель вручила ей новый сюрикен.
— Ладно, тогда попробуй на этот раз целиться в лоб.
Софи уставилась на куклу, говоря себе, что это просто безликий, обветренный кусок дерева в форме тела. Но ее сжимающийся желудок не получил сообщения.
— Я поняла, — сказала ей Гризель. — Это не твое дело. Но, как я только что напомнила Фитцу: если кто-то попытается убить тебя, травма их не остановит.
— Знаю. — Но мысль о том, чтобы бросить оружие в чей-то череп… чей-то мозг…
Она могла представить себе звук, который при этом раздастся.
То, как все будет разбрызгиваться.
— Твои враги не проявят к тебе милосердия, — предупредила Гризель. — Они не заслуживают твоего.
— Знаю, — повторила Софи.
Но она не могла не беспокоиться о том, что именно этого хотели Невидимки… почему Веспера потратила годы на эксперименты на людях, прежде чем оказалась в тюрьме, и почему она похитила человеческих родителей Софи и использовала их, чтобы заманить девушку в Наступление Ночи для жестокого испытания. Веспера верила, что если эльфы не научатся быть безжалостными, то это лишь вопрос времени, когда договоры рухнут и один из наиболее жестоких видов свергнет их. И мама Кифа была такой же плохой. Она подвергла Ро смертельной дозе сопоридина прямо перед тем, как заставила Руи использовать свою способность Псионипата, чтобы разрушить силовое поле вокруг Атлантиды… все, чтобы научить Софи и Кифа тому, что им нужно научиться делать трудный выбор.
И вот Софи решает, насколько жестокой она хочет быть.
— Навыки боя — просто еще один инструмент, — напомнила ей Гризель. — Добавить их в свой арсенал не значит, что ты должна их использовать. Но если они понадобятся, ты будешь рада, что подготовилась.
— Думаю, да. — Но рука Софи все еще дрожала, когда она пыталась прицелиться.
— Мне помогает представлять лица Невидимок, — сказал ей Фитц. — Таким образом, я думаю только о том, чтобы навредить людям, которые этого заслуживают.
— Мне это тоже помогает, — согласился Сандор. — Я сосредотачиваюсь на взгляде моих врагов, чтобы напомнить себе, что они без колебаний прикончат меня.
— Ты борешься с этим? — Софи должна была спросить.
Сандор всегда так быстро доставал свое оружие, что казалось, будто он родился с мечом в руке.
Но он кивнул.
— Убийство всегда будет чувствоваться немного неправильно… и в некотором смысле это хорошо. Это помогает нам знать, где провести черту. Но это также может стоить кому-то жизни, поэтому я тренировал свой ум, чтобы сосредоточиться на причинах, из-за которых я борюсь, а не на самой борьбе.
— Думаю, в этом есть смысл, — пробормотала Софи, закрывая глаза и поднимая руку.
Она позволила своей фотографической памяти нарисовать каждую крошечную деталь лица Весперы, вплоть до холодного блеска в лазурных глазах и резкого изгиба жестокого рта, напоминая себе, что Веспера была не просто убийцей… она была самым темным секретом эльфийского мира. Ее преступления были столь неописуемо ужасны, что Совет все еще скрывал их, опасаясь, что правда разрушит мир.
И она сделала некоторые из этих ужасных вещей с человеческими родителями Софи.
ШШШШШШВАААААААААРК!
Она попала кукле прямо посередине лба.
— Все еще слишком мягкий бросок, — сказала ей Гризель. — Но в остальном это было потрясающе.
Фитц выдавил из себя улыбку.
— Надо было догадаться, что ты выставишь меня в дурном свете.
Софи покраснела.
— Уверена, это просто везение новичка.
— Давайте посмотрим, хорошо? — Гризель протянула ей еще одну звезду, и на этот раз Софи представила себе зазубренные осколки стекла, торчащие из кожи Бианы после того, как они нашли ее без сознания в луже собственной крови.
Биана рисковала всем, чтобы спасти своих друзей. И Веспера была почти счастлива, когда сказала Софи:
«Я убедилась, что их Ванишер никогда не будет прежней».
ЩЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЛК!
Звезда застряла рядом с другой, глубоко воткнувшись в расколотое дерево.
— Прекрасно! — прокричала Гризель. — Ты прирожденный боец!