Но японец не изъявил желания сесть. Подойдя к стене напротив кровати, где висел семнадцатидюймовый плоский экран, он включил телевизор и провел своей карточкой по электронной щели. На экране мгновенно появились три ряда лиц — в общей сложности восемнадцать.
— Узнаете их? — спросил Сато.
— Большинство. Некоторых.
Когда-то Ник знал их всех, свидетелей и подозреваемых по делу об убийстве Кэйго Накамуры. Но флэшбэк, по иронии судьбы, имел побочный эффект: он притуплял память. Словно имея в виду этот не упомянутый никем из них двоих факт, Сато сказал:
— По мнению мистера Накамуры, вам следует потратить несколько часов на то, чтобы восстановить их дела и обстоятельства допросов с помощью наркотического флэшбэка, прежде чем начать расследование. Я настоятельно рекомендую вам флэшбэчить на одного, максимум на двоих за раз, чтобы ускорить ход реального расследования. Сколько времени вам нужно на сеансы?
Ник пожал плечами.
— Расследование этого убийства заняло четыре месяца моей жизни. Если флэшбэчить на всё, восстанавливать все дела и допросы, я смогу начать где-то к Рождеству.
— Это, конечно же, абсолютно неприемлемо.
— Хорошо. Как считаете вы оба, когда должна начаться оперативная часть нового расследования? Через месяц? Через две недели?
— Завтра рано утром, — сказал Сато. — Вы специалист по запуску флэшбэкных воспоминаний. Выберите важнейшие, чтобы восстановить их с помощью флэшбэка сегодня днем и вечером, потом хорошо выспитесь. А утром, когда вы заново начнете расследование, я к вам присоединюсь.
Ник открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Это не имело значения. Имело значение одно: перевод денег на его карточку.
Сато кивком показал на карточку, провел ею по щели своего телефона и вернул Нику.
— Здесь сумма, достаточная на первый месяц, — объяснил он. — Включая, конечно, и деньги на покупку флэшбэка, на транспорт — вам понадобится новая машина, как сказал мистер Накамура, — и на другие непредвиденные расходы. Все ваши траты будут, естественно, контролироваться нами в реальном времени.
Ник молча кивнул. Но когда Сато двинулся к двери, он сказал:
— Трое из этих восемнадцати мертвы.
— Да, я знаю.
— Но вы хотите, чтобы я флэшбэчил на них тоже и не выпускал их из поля зрения во время расследования?
— Да.
Ник снова пожал плечами.
— Я вас сопровожу до выхода.
Эта фраза прозвучала архаично даже для немолодых ушей Ника. И ему было трижды наплевать, найдет ли шеф службы безопасности Накамуры выход из молла или нет. Он только хотел убедиться в том, что Сато ушел.
Удивительно, но Сато не направился ни к одному из тамбуров, а пошел в сторону северного полуэтажа и административного коридора рядом с бывшим магазином Ральфа Лорена. Там его ждали Ганни Г. и Маркс, сержант службы безопасности в черной бронеодежде. Вчетвером они вышли в дверь и поднялись по лестничному пролету, — когда падало напряжение, лифты не работали, — а оттуда выбрались на крышу. Ник знал этот выход. Он запомнил код доступа, а в чуланчике его бокса лежали сто футов альпинистской веревки «Перлон-3», карабины и подвесная система на случай, если придется срочно покинуть здание через крышу.
Теперь он прищурился в мглистом свете. Дым все еще поднимался в нескольких милях к северо-западу.
Вертолет, прилетевший забрать Сато, был из новых, бесшумных: он больше походил на стрекозу, чем на вертолеты ДВБ, полиции и другие, известные Нику. Единственным звуком при посадке (Ник никому не мог сказать, что на крыше бывшего молла есть вертолетная площадка с инфракрасной разметкой) был хруст гравия, попадавшего на грязные световые фонари и давно не работающие солнечные панели.
Сато забрался в кабину, не сказав никому ни слова. Вертолет Накамуры взмыл в воздух и направился на запад.
Когда они спускались, Ганни Г. сказал:
— Ну и дружков ты нашел себе, Ник.
Тот лишь хмыкнул в ответ.
Нику не нужно было выходить из молла, чтобы приобрести флэшбэк, — дилеры были и здесь. Гэри встретил его в той части подвала, которая прежде была бойлерной.
— Ни хрена себе, — сказал техник, увидев, сколько денег на карточке Ника. — И сколько ты хочешь потратить на флэшбэк?
— Всё, — ответил Ник.
Он передал карточку Гэри, а тот провел ею по своему нелегальному, противозаконному, но вполне действующему терминалу с черного рынка.
— Мне нужно время, чтобы собрать столько ампул.
— Десять минут, — сказал Ник, знавший, где Гэри хранит свои запасы. — Если хоть на минуту больше, я куплю все это на улице.
— Спокойно, спокойно. — Гэри принялся делать корявой рукой успокаивающие движения. — Я принесу все тебе в бокс через десять минут. Но только сегодня в этом здании будет до хрена несчастных флэшбэкеров.
— Хер с ними. Только не тащи ко мне в бокс. Буду ждать тебя здесь через десять минут.
— Как скажешь — покупатель ты.
— Чертовски верно, — согласился Ник.
Гэри, как и Ник, вернулся в бойлерную через восемь минут. Ник оставил карточку и телефон в боксе, принял душ, переоделся, проверил себя старым полицейским детектором — не посадил ли Сато на него жучков? — и спустился в подвал с одной лишь холщовой курьерской сумкой оливкового цвета на плече.
Хотя Ник заказал немало двадцатичетырехчасовых ампул, все они поместились в рюкзачок Гэри. Ник уложил ампулы в свою сумку, завернув их в полотенце, чтобы не брякали на ходу.
Когда Гэри ушел, Ник направился к двери, которой редко пользовались — за ней начинались трубопроводы и пространства под бойлерной, где можно было пробираться только ползком. Еще ниже располагался совсем тесный подпол для доступа к старым трубам, большинство из которых не использовалось. Трубы эти вели в молл и из молла. Люк в подпол был закрыт на цифровой замок, и никто из работающих в молле, судя по всему, до сих пор не знал кода к нему. Ник ввел семизначный цифровой код: он узнал его не тогда, когда поселился в молле, а при расследовании одного дела десять лет назад. Он и другие детективы обыскивали весь лабиринт «Черри-Крика», всю подземную систему обогрева и канализации — искали серийного убийцу, который специализировался на детях.
Закрыв за собой дверь, Ник вытащил из сумки крохотный фонарик и на четвереньках прополз ярдов пятьдесят, стараясь не касаться ржавых, изъеденных труб, почти целиком заполнявших ход. Что бы там теперь ни находилось (а трубы подтекали, сочились водой), оно отпугивало даже уличную братию, которая не совалась в эту часть подземного лабиринта. Дышать здесь было тяжело.
Ник добрался до первого пересечения и повернул налево. Туннель здесь был таким же тесным и вонючим. Ник отсчитал двадцать шагов и остановился там, где несколько труб диаметром поменьше, тоже подтекающих, уходили в бетон. Старая сервисная дверка в стене выглядела проржавевшей, но со скрежетом открылась, когда Ник потянул ее вверх.
Водонепроницаемый пластиковый мешок лежал там, куда Ник положил его несколько лет назад, после чего проверял время от времени. Ник достал полуавтоматический пистолет тридцать второго калибра из промасленной ветоши и сунул в сумку. Оружие со спиленным номером принадлежало детективу К. Т. Линкольн, последнему его напарнику; такие пушки полиция обычно подбрасывала на место преступления. Ник оставил пачку старых купюр в термопакете и достал оттуда дешевый неотслеживаемый уоллмартовский телефон для иммигрантов. Емкий аккумулятор еще действовал, и сигнал принимался даже здесь. Присев среди вони и испарений, Ник набрал номер.
— Мотман слушает, — сказал голос с пакистанским акцентом.
— Мот, это доктор Би. Мне нужно, чтобы ты встретил меня у выхода из ливневки под старым мостом над Черри-Крик минут через пять.
Паузы между фразами были кратчайшими. Мохаммед «Мотман» аль-Махди десять с лишним лет был лучшим тайным информатором детектива Николаса Боттома. А «доктор Би» — полицейским, который платил Мотману немалые деньги. Ник нередко напоминал Моту о себе и после увольнения из полиции, и обычно, приходя к таксисту, приносил какой-нибудь подарок. Главное же, что Мотман все еще побаивался Ника: тот был сильнее, а к тому же знал немало о прошлом Мота и вполне мог донести на него.