Этот урод поскреб затылок и спрашивает:
– Жантельмену приходилось бывать в индейской стране?
– Нет, – отвечают они.
Он молчал добрую минуту, по-прежнему не поднимая глаз, потом говорит:
– У жантельмена нету опыта?
Тут один из ребят рассмеялся, и я почувствовал, что Сьюзи вот-вот взорвется. Мне тоже надоело служить посмешищем для этих деревенщин. Видит Бог, у меня не было желания командовать ее караваном, но всему есть предел.
– У меня имеется кое-какой опыт, мистер Вуттон, – говорю я. – Мне приходилось быть начальником штаба армии – генерал-сержантом черномазого сброда Мадагаскара, но им это знать не обязательно. Я служил в Индии, Афганистане, на Борнео. Но у меня нет особого желания…
Тут Вуттон поднял нечесаную голову и посмотрел на меня. Слова застряли у меня в горле. Глаза у этого оборванного ничтожества светились синим огнем, а взгляд был уверенным и твердым. Потом он отвел взор. Я решил – Вуттона нельзя отпускать. Наша поездка может оказаться пикником в прериях, но от его присутствия хуже никому не будет.
– Дорогая, – обращаюсь я к Сьюзи, – быть может, вы и полковник простите нас с мистером Вуттоном. Нам надо поговорить.
Я вышел на крыльцо, и Вуттон поплыл следом, не глядя на меня.
– Мистер Вуттон, – приступаю я. – Моя жена желает видеть меня во главе каравана, и она всегда получает что захочет. Так вот: я, конечно, не ваш Старый Билл Уильямс, но и не гринхорн[45] какой-нибудь. Я не претендую на роль капитана каравана, но вы ведь проводник, и все будет делаться по-вашему. Вы шепнете мне, а я озвучу приказ всем. Вам же за это будет лишняя сотня в месяц. Что скажете?
Деньги-то ее, в конце концов. Он молчал, поэтому я продолжил:
– Если вас смущает то, что подумают ваши друзья, когда увидят вас под началом у новичка…
Он поднял на меня свои голубые глаза и не отводил их. Жутко неуютно. Вуттон продолжал молчать, видимо, размышляя о чем-то, потом говорит:
– Там увидим, думаю. Не пропустите со мной по глоточку?
Я согласился, и он подвел меня к двум привязанным мулам, искоса следя, как я взбираюсь в седло. Ха, о верховой езде я забыл больше, нежели он когда-либо помнил; мы порысили по улице, потом мимо палаток и фургонов к Вестпорту и прибыли к большой лачуге с выведенной на вывеске золотыми буквами надписью: «Последний шанс». Торговля там просто кипела. Ричи прикупил баклажку, и мы поехали к рощице. Всю дорогу он был погружен в свои мысли, время от времени бросая на меня взгляд, но не произнося ни единого слова. Мне было плевать – погода стояла отличная, я радовался поездке и наслаждался зрелищем: в лесу несколько охотников палили из винтовок по невидимой цели. Когда мы подъехали поближе, я увидел, что они «забивают гвозди». Для этого требуется с пятидесяти шагов попасть в торчащий из дерева гвоздь с широкой шляпкой. Его надо вогнать целиком, что при пуле диаметром с горошину само по себе непросто.
Завидев их, Ричи хмыкнул, и мы проехали совсем рядом с группой стоявших у дерева с гвоздями охотников, отзывавшихся на каждый выстрел свистом или кошачьими завываниями. Ричи спешился.
– Не будете любезны посидеть минутку? – спрашивает он, указывая мне на пень с учтивостью придворного из Версаля; даже баклажку поставил рядом.
Я присел и стал ждать, хорошенько промочив горло – это оказался ром первой перегонки, ей-богу, – а Ричи тем временем разговаривал со своими приятелями-охотниками: в мокасинах и рубахах с бахромой – по большей части, и дочерна загорелыми да бородатыми – все без исключения. Только когда некоторые из них стали посматривать на меня, обмениваясь репликами на своем варварском «плаг-а-плю»[46], в котором от нормального английского почти ничего не осталось, я сообразил, что эти скоты дают ему советы в отношении меня, подумать только! Ей-богу, я едва не сорвался, но тут вся компания направляется ко мне. Рожи ухмыляются, а вонища – святой Георг! Я вскочил на ноги, собираясь уйти, но замер, словно молнией пораженный, потому как первый – зачуханный верзила в непромокаемой шляпе и леггинах, был одет не во что иное, как в мундир английского лейб-гвардейца, потертый, но вполне сохранившийся. Я присмотрелся получше: точно, обмундировка «оловяннобрюхих»[47], без дураков.
– Эгей, приятель, как здоров? – кричит чучело.
– Откуда, черт возьми, вы взяли этот мундир? – спрашиваю.
– Ты ж англичанин, – ухмыляется он. – Ладно, расскажу. Эту вон одежонку дал мне один из твоих. Шотландский малый, баронет, что ли, или как его там – ну, вроде лорда, не знаешь? Звать Стуарт. Ну, разве не мировой парень? Он мог загнать вон тот гвоздь с закрытыми глазами.
46
Диалект охотников Скалистых гор, получивший свое название от сочетания двух бывших в большом ходу у трапперов слов: «plug», означающего плитку жевательного табака, и «plew» – цельная шкурка бобра.
47
«Оловяннобрюхие» (Tin-Вellies) – прозвище английских гвардейцев Тяжелого драгунского полка.