– Погоди-ка, Пит, – говорит он. – А ты уверен, что это тот самый молодчик?
– Еще как уверен, балда! Джим, да приведешь ты, черт побери, констебля? Это Прескотт, говорю вам, и это именно он украл ниггера Рэндольфа и вез его в Канаду!
Двоих из собравшихся это убедило, и они подошли и схватили меня за руки, тогда как Омохундро перевел дух и отступил немного, разглядывая меня.
– Я этого мерзавца где хочешь узнаю, как и его дурацкий говор…
– Это ложь! – не сдавался я. – Ужасная ошибка, джентльмены, уверяю вас… Этот человек пьян… Я в жизни не видел ни его, ни того проклятого ниггера! Отпустите меня, кому говорю!
– Я – пьян? – Омохундро потряс кулаком. – Ах ты, вонючая тупая свинья!
– Проклятье, Пит, помолчи-ка! – восклицает Уилл, явно выходя из себя. – Разговор у него не как у этих подземщиков, это факт, но погоди-ка, мистер, не горячитесь, и мы во всем разберемся. И ты остынь, Пит, – Джим успеет привести констебля, а мы пока выясним, что к чему. Эй, сэр! – Последнее адресовалось Спрингу, который за все время и бровью не повел – стоял, засунув руки в карманы и глядел как сыч. – Вы были с этим парнем – что можете сказать про него, сэр?
Все повернулись к Спрингу, который равнодушно посмотрел на меня и отвел взгляд.
– В глаза его раньше не видел, – решительно заявляет он. – Этот тип без приглашения уселся за мой столик и стал клянчить выпивку.
С этими словами подлая свинья направляется к двери; я буквально язык прикусил, и не столько из-за предательства мерзавца, сколько из-за его глупости. И недаром.
– Но вы болтали с ним добрых минут десять, – нахмурившись, говорит Уилл. – Болтали, смеялись – да я своими глазами видел.
– Они пришли вместе, – раздается еще чей-то голос. – Рука об руку, ей-ей.
Омохундро ловко преградил Спрингу путь к отступлению.
– А ну, повремените-ка, мистер! – подозрительно восклицает плантатор. – Вы ведь тоже англичанин? И у вас общие делишки с этим аболиционистским сморчком Прескоттом – на Библии клянусь, Уилл, тот малый у стены и есть Прескотт. Полагаю, нам придется задержать вас обоих до прихода полиции.
– Прочь с моей дороги! – рявкнул Спринг, и хотя он даже не повысил голоса, тот прозвучал резко, как звук напильника.
Уилл сделал шаг назад.
– Прикрой рот! – говорит Омохундро, вскинувшись. – Может, ты чист, может, и нет, но предупреждаю: ни шагу больше! Отойди-ка туда, к стене, да поживее!
Я никогда не испытывал особой симпатии к Омохундро, и менее всего в тот миг, когда двое его громил прижимали меня к стене, обдавая ароматом табачной жвачки, но признаюсь: на долю секунды мне стало жаль его – парень сморозил глупость не хуже, как если бы передал портвейн направо[21]. Ибо есть одна простая вещь, делать которую категорически не рекомендуется: отдавать приказы Дж. Ч. Спрингу. По сравнению с этим дернуть за ухо спаривающуюся гориллу будет совершенно безобидной проделкой. Пару мгновений капитан стоял неподвижно, и только шрам его наливался пунцом, потом в глазах у него появился тот самый бешеный блеск. Его руки медленно выползли из карманов и сжались в кулаки.
– Ах ты треклятый выскочка-янки! – говорит. – Отойди по-хорошему, или хуже будет!
– Янки?! – взревел Омохундро. – Да чтоб тебе…
Но не успел он воздеть кулак, как Спринг бросился на него. Мне-то уже приходилось наблюдать картину, когда капитан измочалил едва не до смерти здоровенного матроса на борту своего корабля; однажды я сам подвернулся под удар, и должен сказать, это было все равно что получить по башке молотом. Взглянув на него, вы не поверили бы: самого обычного вида морячок средних лет, с седоватой бородой и изрядным пузцом; плотный, но совсем не верзила – короче, типичный гражданин, цитирующий Катулла; а в следующую минуту – берсерк не хуже Аттилы. Один короткий шаг – и его кулаки обрушились на торс Омохундро. Плантатор загудел, словно футбольный мяч, и отлетел на стол; но не успел он еще приземлиться, как Спринг схватил тугодума Уилла за шиворот и с силой пригвоздил к стене.
– К черту вас всех! – заревел он, сдергивая шляпу, что было неумно, поскольку дало Джиму время накинуться на него со стулом в руке. Рыча, Спринг развернулся, но прежде чем Джим успел вкусить плодов своей глупости, один из державших меня парней отпустил мою руку и схватил капитана за воротник. Будь я поумней, не спешил бы дергаться, но видя, что сторож остался один, попытался вырваться, и мы с янки покатились по полу. Ему было не сравниться со мной по массе, и после непродолжительной шумной возни я оказался сверху и принялся молотить его, пока он не заверещал. Будь у меня время, я потешился бы еще минуту-другую, но первым пунктом в меню значилось бегство, так что я слез с него и стал лихорадочно искать самый удобный путь наружу.
21
По английскому обычаю, хозяин наливает портвейн гостю, сидящему справа, потом передает графин соседу слева, и далее графин движется от гостя к гостю по часовой стрелке.