Выбрать главу

Я видел, что дядя озадачен. Он еще немного побурчал насчет падения нравов, но не стал допытываться до истинных моих побуждений. Прежде всего, война еще не началась, и в правительственных кругах ходили разговоры, что ее возможно еще избежать, но мне не хотелось оказаться застигнутым врасплох. Когда случается неурожай, рабочие бастуют, а сосунки сломя голову бросаются отращивать усы и бакенбарды, тогда держи ухо востро. [I*][4] Страна бурлила от недовольства и разочарования, большей частью по причине того, что Англия уже лет сорок не знала настоящей войны, и только немногим из нас было известно, что это такое. Остальным застили глаза гнев и тупость: и все из-за того, что какие-то паписты и грязные турки переругались за право прибить звезду к воротам в Палестине. Заметьте, это меня ничуть не удивляет.

Когда я вернулся домой и объявил о своем намерении устроиться в Департамент вооружений, моя милая женушка Элспет пришла в неописуемый ужас.

— Ой, Гарри! Разве не мог ты попросить назначения в гусары или в какой-нибудь другой престижный полк? Ты выглядишь таким прекрасным и неотразимым в своих вишневых панталонах! Иногда мне кажется, именно они завоевали мое сердце, стоило тебе переступить порог батюшкиного дома. В Департаменте они, наверное, носят какие-нибудь жуткие серые балахоны; как будешь ты меня катать по парку, одетый, словно какой-то снабженец, или как их там называют?

— Там не носят мундиров, — отвечаю я. — Только цивильное платье, дорогая. Ты закажешь для меня одеждусвоему портному, по своему выбору.

— Все равно плохо, — говорит она. — У других мужья все будут в нарядной форме. А ведь ты выглядишь в ней так головокружительно. Милый, ну почему бы тебе снова не сделаться гусаром? Ну ради меня, а?

Когда Элспет вот так дует алые губки и вздымает в печальном вздохе пышную грудь, мои мысли устремляются исключительно в направлении кушетки, что ей хорошо известно. Но на этот раз я решил не давать слабины и объяснил, почему.

— Ничего не выйдет. Кардиган не примет меня обратно в Одиннадцатый, как пить дать. Еще бы, именно он выставил меня в сороковом.

— Из-за того, что я… дочь торговца, да? Я знаю, — на миг мне показалось, что она разрыдается. — Но теперь-то это не так, ведь верно? Отец…

— …как раз перед смертью успел прикупить титул пэра, так что теперь ты дочь барона. Все так, милая, только это не убедит Медведя Джима.[5] Полагаю, купленные титулы для него ничего не стоят.

— О, как плохо ты о нем говоришь. Но я уверена, что это не так. Он ведь дважды танцевал со мной в прошлом сезоне, когда тебя не было: на ассамблее у леди Браун и — где же еще? — да, на кавалерийском балу. Я точно помню — на мне ведь было то самое платье с золотыми кружевами и прическа à l'impératrice,[6] и Кардиган сказал, что я и впрямь выгляжу как императрица. Ну разве не галантно? И он всегда раскланивается со мной в парке, а несколько раз даже обменивался парой слов. Весьма милый пожилой джентльмен, и вовсе никакой не чурбан, как о нем отзываются.

— Да неужели, — говорю я. Ее слова ничуть не удивили меня: мне ли не знать, что Кардиган был самым похотливым козлом среди всей мужской половины человечества. — Ну ладно, милый он или нет, а ради твоей репутации с ним стоит держать ухо востро. Короче, он не возьмет меня назад — да и не очень-то хотелось — так что покончим с этим.

Элспет надула губки.

— Тогда я буду считать вас обоих упрямцами и глупцами. Ах, Гарри, мне так жаль! Да и наш крошка Гавви был бы горд видеть отца офицером превосходного полка, в шикарном мундирчике. Его ждет такое разочарование.

Крошка Гавви, кстати, это наш сын и наследник: горластый противный пятилетка, делавший жизнь в доме невыносимой из-за своего крика и привычки повсюду таскать с собой ракетку для бадминтона. Меньше всего на свете я уверен в том, что это именно мой сын (как мне уже приходилось сообщать). Под этакой бархатисто-розовой невинной внешностью Элспет скрывалась чудовищно темпераментная натура, и не удивлюсь, что за четырнадцать лет нашего супружества в ее постели перебывала половина Лондона. Конечно, мне частенько приходилось отсутствовать. Но я ни разу не поймал ее с поличным. Впрочем, это ни о чем не говорит, она ведь тоже меня не поймала, а у меня столько было, что хватило бы весь Гайд-Парк обнести живой изгородью. Все свои подозрения мы держали при себе и делали вид, что ничего не происходит. Как вам известно, я ее любил, и при том не только плотски, и думал, верил, надеялся, что она обожает меня, хотя поручиться до конца не готов.

вернуться

4

[I*] — комментарии Фрейзера к тексту, отмеченному римскими цифрами, см. в конце книги.

вернуться

5

Прозвище Кардигана.

вернуться

6

«под императрицу» (фр.)