— Что до меня, — заявил я, — то я воистину сожалею о случившемся. Но удар был за капитаном Бернье, не за мной. Однако вот еще раз моя рука.
— Почему вы потратили выстрел? — резко спросил Бернье. — Хотели сделать из меня посмешище? Почему не выстрели, как должно поступать мужчине?
— Дорогой сэр, — ответил я. — Я не указывал вам, куда направить ваш выстрел; так не указывайте мне, куда направлять мой.
Эта реплика, должен вам заявить, попала во все словари крылатых выражений. Не прошло и недели, как она прозвучала в «Таймс», и мне рассказывали, что, услышав ее, герцог Веллингтон заметил:
— Чертовски хорошо сказано. И чертовски верно.
Так что этим утром родилось имя Гарри Флэшмена — имя, немедленно доставившее мне такую известность, которой я не добился бы, даже если в одиночку атаковал батарею. Такова слава, особенно в мирное время. История стремительно распространялась, и однажды я обнаружил, что на меня показывают пальцем на улицах; один священник из Бирмингема написал мне, что проявив милосердие, я сам заслужил его, а Паркин, оружейник с Оксфорд-стрит, прислал пару пистолетов с серебряными ложами и моими инициалами на них. Недурной ход для торговли, надо полагать. А еще в парламенте как-то подняли вопрос о порочной практике дуэлей, и Маколей[15] заявил в ответ, что с тех пор, как один из дуэлянтов выказал в недавнем деле недюжинные благородство и человечность, правительство хоть и продолжает осуждать поединки, надеется, что это послужит добрым примером. («Правильно! Правильно!» и аплодисменты). Как передавали, дядя Байндли обронил, что не ожидал такого от своего племянника, и даже Бассет выпячивал грудь колесом, гордясь, что служит у такого лихого рубаки.
Единственным человеком, критически настроенным ко мне, оказался отец. В одном из немногих своих писем он советовал мне: «В другой раз не будь таким безмозглым идиотом. На дуэли дерутся не ради того, чтобы палить в молоко, а чтобы убивать своих противников».
Итак, получив Жозетту по праву завоевания, — могу сказать, она испытывала нечто вроде благоговения по отношению ко мне, — и, составив себе репутацию храбреца, меткого стрелка и обладателя прекрасных манер, я чувствовал себя просто великолепно. Единственной занозой был Брайант, но я легко уладил этот вопрос.
Устав восхвалять меня в день дуэли, он пришел спросить насчет своих десяти тысяч. Ему было известно, что у меня, или, правильнее сказать, у моего отца — есть значительное состояние, но я прекрасно понимал, что никогда не сумею выпросить десять тысяч у моего сатрапа. Так я и заявил Брайанту, и вид у него стал такой, будто я со всех сил пнул его ногой в живот.
— Но ты же обещал мне десять тысяч, — принялся клянчить он.
— Это было нелепое обещание, ты сам поймешь, если хорошенько поразмыслишь, — ответил я. — Десять тысяч золотых! Я хочу сказать: кто заплатит такую уйму денег?
— Лживая свинья! — взревел он, чуть не плача от ярости. — Ты же поклялся заплатить!
— Еще одна глупость, в которую ты поверил, — отмахнулся я.
— О да, клянусь Богом! — буркнул Том. — Стоило догадаться об этом! Ты не обманешь меня, Флэшмен, иначе я…
— Иначе ты что? Расскажешь об этом всем? Признаешься, что отправил человека к барьеру с незаряженным пистолетом? Интереснейшая получится история. Тебе придется признаться в тяжком проступке — это ты понимаешь? Не знаю, поверят ли тебе, но то, что выкинут со службы за недостойное поведение — это уж наверняка. Не так ли?
Теперь он видел, как обстоят дела, и ничего не мог с этим поделать. Брайант принялся топать ногами и рвать на себе волосы, потом стал упрашивать меня, но я только посмеялся над ним. Под конец он стал угрожать.
— Ты пожалеешь об этом! — кричал он. — Богом клянусь, я еще доберусь до тебя!
— На это у тебя и то больше шансов, чем заполучить десять тысяч, — заявил я, и ему ничего не оставалось, как уйти.
Брайант не страшил меня, в том, что я ему сказал, не было ни капли лжи. Он не посмеет и слова проронить в интересах своей же собственной безопасности. Бесспорно, если бы у него было хоть чуть-чуть мозгов, он бы сразу учуял тухлый запашок от байки про десять тысяч. Но жадность сгубила его, а я достаточно долго прожил на свете, чтобы усвоить истину: нет такой глупости, какой не смог бы совершить мужчина, когда на кону большие деньги или женщина.
В любом случае, хоть я мог поздравить себя с тем, какой оборот приняла эта история, и оглядываясь назад, должен сказать, что это было одно из самых важных и полезных событий в моей жизни, впереди меня поджидали проблемы, вызвавшие весьма неприятные для меня последствия. Произошло это спустя несколько недель, и закончилось тем, что мне на время пришлось оставить полк.