– У Бредли было другое хобби. Он выкладывал мозаики из кусочков цветной плитки. Некоторые украшали его кабинет. Получалось красиво.
– А каким образом он возглавил «Уэгнолл-Фиппс»? Это семейная фирма?
– Нет. Оптовая компания «Уэгнолл-Фиппс» разорилась, и Бредли купил ее за долги, думаю, чуть ли не задаром. Потом продал часть складов. По куда более высокой цене. Полагаю, он договорился с покупателем, что вернет ему часть денег наличными. Короче, он получил оборотные средства, закупил товары, и дело у него пошло.
– И когда это было?
– Наверное, лет двадцать тому назад. А потом, когда у какой-либо из компаний-поставщиков возникали финансовые трудности, Бредли покупал всю компанию или ее часть. Так что теперь «Уэгнолл-Фиппс» – холдинг, владеющий акциями многих, никак не связанных друг с другом фирм, производящих все, что угодно, от пластиковых бочек до швабр и гвоздей. Надо прямо сказать, голова у Томаса Бредли варила как надо. Но основной сферой деятельности «Уэгнолл-Фиппс» по-прежнему оставалась оптовая торговля. Впрочем, ты, наверное, и так все это знаешь, Флетч. На прошлой неделе ты же написал об этой компании статью. Помнишь?
– Не забуду до конца дней.
– Блейн – типичный неудачник. В свое время я говорил с ним. Начальник финансового отдела компании. Из тех, кто отсиживает от сих и до сих, а потом – хоть трава не расти. Вечно во всем путается, не знает, где нужные документы. А вот Коркоран – нормальный парень. По крайней мере, смотрит в глаза, когда говорит с тобой.
– Александер Коркоран, президент компании.
– Молодец, Флетч. Ты говорил с ним?
– Нет. Блейн сказал, что он участвует в каком-то турнире по гольфу.
– Значит, ты говорил только с Блейном?
– Выходит, что так.
– Как же ты мог, Флетч? Нельзя писать статью на основе информации, полученной только из одного источника.
– Спасибо за совет.
– Извини, Флетч. Не стоит сердиться на меня. Как-нибудь я расскажу тебе о своих промахах, благо, они случались.
– Как я понимаю, мне поручили написать статью о финансовом положении маленькой компании, которую пару лет назад «Ньюс-Трибюн» уже поджарила на медленном огне. С какой стати мне беседовать с кем-то еще, кроме вице-президента и начальника финансового отдела? Я знал, что все цифры, которые он мне дает, должны фиксироваться где-то еще, может, в отделе промышленных корпораций правительства штата. Я чувствовал себя в полной безопасности. С чего ему врать мне?
– Белые люди врут, – глубокомысленно заметил Том Джеффриз. – Черные, впрочем, тоже.
– И все-таки я этого не понимаю. Том, тебе когда-нибудь говорили, что Том Бредли умер?
– Не знаю. Я этого не помню. Впрочем, если б кто и сказал, я бы пропустил это мимо ушей. Слушай, в этой компании работает две-три тысячи людей. Это даже не открытое акционерное общество. Уэгнолл-Фиппс – название какой-то деревушки. И мы занимались ей только по одной причине – чтобы показать, что не только гигантские корпорации занимаются подкупом чиновников и слуг народа.
– Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное общество, кто, тогда, ее владелец?
– Думаю, Бредли. Бредли и его жена. Возможно, часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где коллективное руководство. Бредли всегда был себе на уме. Не делился с кем-либо своими планами. А Коркоран, пусть и числится президентом, на самом деле обычный продавец. Руководил компанией Бредли, как председатель совета директоров. А титул президента он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.
– А что делал Бредли помимо работы?
– В каком смысле?
– С кем-то же он общался.
– Да. С детьми, женой, сотрудниками. Разве этого мало?
– А увлечения? Благотворительные комитеты, клубы. Ты, вот, Том, увлекаешься дельтапланеризмом.
– Увлекался.
– Ладно, увлекался. Играл Бредли в гольф? Теннис? Ты говорил, что спорт он не любил.
– Ну, не знаю, мне он казался мягкотелым. Не из тех, кто следит за здоровьем, хотя бы бегает трусцой. Может, он чем-то болел.
– А политика его не интересовала? Неужели он занимался только своей компанией?
– Понятия не имею. Мы виделись с ним в его кабинете. Говорил он спокойно, тщательно взвешивая каждое слово. Показывал мне мозаики. Красивые, но не более того. Не понимаю, куда ты клонишь, Флетч.
– Я пытаюсь разобраться, с кем имею дело.
– Может, тебе лучше сходить за этим на кладбище?
– Как смешно. Я хочу знать, почему Блейн говорил о нем, как о живом, хотя он мертв.
– Спроси Блейна.
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Послушай, Флетч, выставить прессу в глупом свете пытаются с давних пор. Скармливают нам ложную информацию, чтобы потом от всего отказаться и оставить нас по уши в дерьме. Это же обычное дело.