– Нет, не понимаю.
Энид Бредли пожала плечами.
– Для меня не имеет никакого значения, мистер Флетчер, состояние вашей психики, если более вы не причините вреда мне и моей семье, – руки ее лежали на, коленях. Пальцы находились в непрерывном движении. – Вы должны понимать. «Уэгнолл-Фиппс» – компания Томаса. Он ее создал, он ею руководил. Последние двадцать лет я занималась только домом и детьми. А вот теперь пытаюсь управлять компанией.
На языке Флетча вертелись сочувственные фразы, но он предпочел промолчать.
– Но ваш редактор, мистер Кэрриуэй, приехал к нам в четверг.
– Кэрридайн.
– Его фамилия Кэрридайн? Я была так расстроена. Он посидел со мной и детьми, Томом и Та-та. Очень по-доброму поговорил с нами. Кое-что прояснил.
– Что же?
Ее глаза сверкнули.
– Он сказал, что вы болван, мистер Флетчер. Вечно творите всякие глупости. В редакции выполняете роль шута. И частенько лжете, – она отвела взгляд. – Он также сказал, что на следующий день вас уволят, и больше вы в газетах работать не будете.
– Это называется, поговорить по-доброму.
Вновь она подняла на него глаза, уже не горящие злостью.
– Вас уволили?
– Естественно.
– Тогда почему вы продолжаете заниматься этим делом?
– Потому что я – хороший журналист, а в этой истории концы с концами не сходятся. Так что я должен во всем разобраться.
– Вы уверены, что ваши действия не продиктованы жестокостью?
– Миссис Бредли, я написал статью, в которой сослался на служебные записки вашего мужа. Никогда раньше я не слышал ни о вашем муже, ни о вас, ни о ваших детях, а название компания «Уэгнолл-Фиппс» было для меня пустым звуком. Потом мне сказали, что ваш муж умер. Меня это потрясло. И мне тоже нанесен немалый вред.
– Вы думаете, что я вам лгу? – она поджала губы.
– »Ньюс-Трибюн» не печатала некролог о вашем муже. Я еще не успел заглянуть в Бюро статистики естественного движения населения. Сегодня суббота, а в город я вернулся вчера вечером. Но я это сделаю в понедельник.
– Смысла в этом нет. Во всяком случае, там вы ничего не узнаете. Мой муж умер в Швейцарии.
– Однако.
– Я думала, это все знают. Его там и кремировали.
– Понятно.
Резко, выказывая раздражение, она встала, пересекла гостиную, сняла с каминной доски небольшую металлическую шкатулку, вернувшись, поставила ее на кофейный столик перед Флетчем.
– Вот оставшаяся от него зола.
Флетч смотрел на массивную крышку.
– Откройте ее. Не стесняйтесь, открывайте.
– Это не обязательно.
Энид Бредли откинула крышку. Шкатулку заполняла зола.
– Еще вопросы у вас есть?
– Да, – Флетч откашлялся. – Да. Она вновь села.
– Я расскажу вам все, если после этого вы более не будете докучать нам.
– Согласен.
– У моего мужа был рак крови. Остаться в живых он мог лишь одним способом – регулярно заменяя кровь. То есть его собственная кровь выкачивалась из тела и заменялась кровью донора. Можете представить себе, какой это был ужас.
– Да, – Флетч закрыл крышку шкатулки.
– Вам придется меня выслушать.
– Да, да, разумеется.
– Вы можете себе представить, как ослабляют человека эти бесконечные перекачки крови. Нет, конечно, не можете.
– Да, – кивнул Флетч. – Не могу.
– Со временем состояние его здоровья все ухудшалось. Бедный Томас. Руководя компанией, он не хотел, чтобы кто-либо знал о его болезни. Алекс Коркоран, президент, по существу, начальник отдела продаж, крупный, цветущий мужчина, думал только о гольфе. Вот и сейчас он участвует в каком-то турнире в Саутуортском загородном клубе. Чарли Блейн, вице-президент и начальник финансового отдела, превосходный специалист, но неспособен принять самостоятельно мало-мальское решение. Если возникает нестандартная ситуация, он сразу теряется и может наломать дров. И Томас не хотел, чтобы дети волновались из-за него. У нас очень хорошие, благополучные дети. Та-та, наша дочь, Роберта – учительница в начальной школе. Ее любят дети и ценят коллеги. Том заканчивает медицинский колледж. Все у них в полном порядке. Мой муж очень хотел жить. Но ему приходилось все чаще ложиться в больницу на переливание крови. Болезнь наступала, мистер Флетчер. А Том слабел и слабел. И тут мы узнали о новом методе лечения этой болезни, разработанном в Швейцарии. Я, конечно, не могу объяснить, в чем он заключается. Суть в том, что при переливании не допускается смешение старой и новой крови. Вы ведь тоже ничего не смыслите в медицине?
– Нет.
– Короче, происходит полная очистка сосудов. Я не уверена, что метод этот применяют только в Швейцарии, но его изобретатель практикует там и считается лучшим специалистом. Так что он оставил компанию на меня, а сам полетел в Швейцарию, чтобы пройти курс лечения. Поначалу все шло хорошо. А потом мы получили известие о его смерти.
Энид, до того не отрывавшая взгляда от лица Флетча, поднесла руку к брови, закрыла глаза.
– Мистер Флетчер, не могли бы вы оставить нас в покое и прекратить это безумие?
Флетч откинулся на спинку дивана. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул.
– Миссис Бредли, почему ваш вице-президент и начальник финансового отдела Чарлз Блейн на прошлой неделе говорил о вашем муже, как о живом человеке? Почему он показывал мне служебные записки, полученные от вашего мужа и датированные недавними числами?
Энид Бредли вскинула голову и уставилась в пересечение стены и потолка над головой Флетча. Заговорила медленно.
– Потому-то я и приняла вас сегодня, мистер Флетчер. Теперь я убеждена в вашей невиновности... вы не хотели причинить нам боль. Боюсь, мы оба стали жертвами жестокости кого-то третьего.
– Почему он это сделал, миссис Бредли?
– Чарли – очень нервный, суетливый человек. Я уже говорила, все экстраординарное выводит его из себя. Он просто обожал, буквально поклонялся моему мужу. Мог смеяться весь вечер над далеко не остроумной шуткой Тома. О смерти Тома я старалась никому не говорить. Не сообщала в газеты. Даже не заказывала службу в церкви. Возможно, напрасно. Если бы я пошла самым прямым путем, не было бы и вашей статьи в «Ньюс-Трибюн». Видите ли, я возглавила компанию лишь на время отсутствия Тома. Никто не сомневался, что он вернется. А потом Томас умер. Я не знала, что и делать. Слава Господи, у меня осталась Франсина. Она так мне помогла, – Энид вновь принялась разглядывать свои колени. – Именно она предложила, чтобы я сообщила о смерти Тома не всем сразу, но каждому по отдельности. Так я и поступила. Причем несколько месяцев, до осени, вообще никому ни о чем не говорила. Тем самым я надеялась смягчить удар, который могло вызвать известие о кончине Тома. Я не думаю, что Чарли примирился со смертью моего мужа. Он не видел, как Том умирал, поэтому он не верит, что Том умер.
– Кто такая Франсина?
– Сестра Тома. Живет в Нью-Йорке. Они с Томом души друг в друге не чаяли.
– Миссис Бредли, что за служебные записки показывал мне Чарлз Блейн.
– Если вы видели служебные записки, подписанные моим мужем, мистер Флетчер, значит, вам подсунули подделки. Другого объяснения я не нахожу. Раз или два в разговоре со мной Чарли отозвался о Томасе, как о живом, в настоящем времени. Тогда я подумала, что он просто оговорился. А после публикации вашей статьи... в среду... я, наконец, все поняла. У Чарли, должно быть, случился нервный срыв. А потому в четверг утром я вызвала Чарли к себе и сказала ему, что Том уже с год как умер. После чего отправила его с женой в длительный отпуск.
– В Мексику.
– Они поехали туда? О, да, я знаю, что они и раньше отдавали предпочтение Мексике. Когда он вернется, будем разбираться. Если он действительно решился на подлог... Ну, не знаю. У вас нет копий этих служебных записок, мистер Флетчер?