– Мне тоже показалось, что она очень умна.
– Том записал в завещании, что компанию должна возглавить Франсина, если на то будет ее желание. Скажите мне... как, простите, вас звать?
– Майк.
– Знаете, Майк, я приму ее с распростертыми объятьями.
– Правда? Дела вашей компании идут не очень хорошо?
– Компании, любой компании, необходим руководитель. Тот, кто принимает решения, определяет стратегию. Я – президент, по милости Тома Бредли, но не силен в таких Делах. Мое призвание – продавать. Это я делаю хорошо, и не хочу заниматься ничем другим. Моя жена говорит, что мне по силам продать снежки сибирякам. А вот долгосрочная политика компании, каждодневная рутина – это не для меня. Энид, конечно, старается, но, вы понимаете...
– Энид – жена Тома?
– Да. Очень милая дама. Изредка и ее осеняет хорошая идея, но вот насчет стратегии... Знаете, чтобы Том не хотел сделать с компанией, его решение не встретит возражений с моей стороны. Я бы согласно кивнул, оставь он компанию даже лошади.
– Том любил верховую езду?
Алекс удивленно глянул на Флетча.
– Просто, к слову пришлось. Разве в школе вас не учили истории древнего Рима <Имеется в виду один из императоров Рима, введший своего коня в зал заседаний Сената и заставивший сенаторов принести тому клятву верности.>?
– А, вы об этом.
– Том, между прочим, ездил верхом. Где-то у него была ферма с конюшней. Он частенько проводил там воскресенья. Да, он любил ездить верхом. Один, без жены.
– У меня такое ощущение, что вам он очень нравился.
– Послушайте, – у Алекса увлажнились глаза. – Нравился... Я любил этого парня. Настоящий джентльмен. Если б не его глупые, похабные анекдоты, которые все уже слышали. Прекрасный был человек. Такие не должны умирать молодыми. В то время, как всякое дерьмо доживает до глубокой старости... Вроде меня!
– Ну, мне пора, – Флетч протянул руку Алексу Коркорану. – Беседовать с вами – одно удовольствие. Жаль, конечно, что Том Бредли умер.
– Да, жаль. Я тоже пойду. Жена, должно быть, уже ищет меня, – двое из гольфистов уже ушли. Коркоран взял со стойки свой кубок. – Иди сюда, моя прелесть, – он поцеловал кубок. – И что бы мужчины делали без гольфа?
– Сидели бы дома с женами, – предположил кто-то из оставшихся в баре гольфистов. И все рассмеялись.
ГЛАВА 15
Флетч приехал домой уже затемно. В окнах его квартиры горел свет, и Мокси поспешила к двери, как только он сунул ключ в замок. Кроме фартука, на ней ничего не было.
– Хо-хо, – улыбнулся Флетч. – Прямо, как жена.
– Не как жена, – поправила его Мокси. – Как Мокси Муни.
Флетч поцеловал ее в губы.
– Звонила твоя бывшая жена, – продолжила она. Флетч снова поцеловал Мокси. – Звонил Том Джеффриз. Просил перезвонить.
Еще один поцелуй.
– И что хотела старушка Линда?
– Мы так долго говорили. Она сказала, что ты – нимфоманка мужского рода, что веры тебе нет ни на цент, что с тобой бывает очень весело. Вспомнила, как однажды ты позвонил ей из редакции, сказал, что едешь домой и улетел на Гавайи.
– Куда только не полетишь ради хорошей статьи.
– А у нее пережарилось мясо. А еще ты жестоко обращался с ее котом. Мне кажется, она до сих пор любит тебя.
– И что ты ей сказала?
– Заверила твою бывшую жену, что ты, по моему убеждению, до сих пор любишь ее.
– Премного тебе благодарен. Особенно мне нравится платить ей алименты.
– Она сказала, что ты ей ничего не платишь. Что она не получила от тебя ни цента. Я ответила, что меня это удивляет. Ты же купаешься в деньгах, только что купил шестидесятифутовую яхту, так что, если у нее возникнут денежные проблемы, пусть сразу приезжает к тебе. Ты ее выручишь.
– Потрясающе. Чем еще ты меня порадуешь?
– Я сказала, что намедни ты подарил мне бриллиантовую тиару и норковую шубу.
– Она, несомненно, тебе поверила.
– Боюсь, что нет. А теперь звони тому парню. С переломанной спиной.
– Успеется.
– Я налью тебе ванну.
– А почему бы нам...
Мокси подняла руку, толкнула его в плечо.
– Потому что ты грязный и от тебя плохо пахнет. Если уж я и собираюсь отдаться тебе, то лишь после того, как ты помоешься.
– Но, но...
– Времени нам хватит, – и Мокси упорхнула в ванную.
– Том? Это Флетч. Как идет жизнь на уровне земли?
– Флетч, я понятия не имел, что у нас так много муравьев. Я наблюдал за ними весь день.
Сидя в гостиной, Флетч слышал, как бежит в ванной вода.
– Наверное, с дельтаплана муравьев не разглядеть.
– Между прочим, наблюдать за ними очень интересно. Они совсем как люди.
– Хочешь составить конкуренцию Дарвину?
– Слушай, я звонил тебе не потому, что умираю от скуки. Хотел рассказать тебе забавную историю. Чтобы хоть как-то подбодрить тебя. Историю с названием «НЕКОМПЕТЕНТНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ, КОТОРЫХ НЕ УВОЛЬНЯЮТ ИЗ „НЬЮС-ТРИБЮН“.
– А такие есть?
– После твоего ухода мне позвонил Джек Кэрридайн. Насчет Клары Сноу.
– Что она сотворила на этот раз?
– Ты же знаешь, что она нынче парламентский корреспондент, словно действительно умеет писать.
– Знаю.
– Так вот, будучи аккредитованой при законодательном собрании штата, она не удосужилась сообщить, что брату пресс-секретаря губернатора принадлежит автосалон, который продает машины полицейскому управлению.
– Клара об этом не сообщила?
– Она задрала носик, скорчила гримаску, ты знаешь, как она это делает, и заявила, что это личный вопрос.
– Для кого?
– Наверное, для пресс-секретаря. Семейные отношения не представляют для читателей никакого интереса. Да и вообще, должно же полицейское управление где-то покупать машины. Можешь ты в это поверить?
– Зло берет, когда слышишь такое.
– Это точно. Я вот и подумал, что тебя это подбодрит. Ты, конечно, знаешь, что Клара спала с пресс-секретарем.
– Я думал, что она спит с Френком Джеффом.
– И с ним тоже. Клара спит со всеми, кто может поспособствовать ее карьере. Так что нельзя сказать, что она не отдается работе. Потому-то подобные промахи и сходят ей с рук.
– Ты хочешь сказать, что Френк не собирается дать этот материал?
– Джек говорит, что Френк позвонил губернатору и потребовал в течение месяца пресечь коррупцию, пригрозив, что в противном случае обнародует известные ему сведения. Как тебе это нравится?
– Губернатору понравилось наверняка. Надеюсь, что наши конкуренты воспользуются медлительностью «Ньюс-Трибюн».
– Ты можешь позаботиться о том, чтобы воспользовались.
– Нет. Я за это не возьмусь.
– Я лишь стараюсь найти тебе работу.
– Такие методы не по мне.
– Как у тебя настроение, Флетч?
– Отвратительное. А у тебя?
– Такое же. До встречи.
– Пока.
Флетч позвонил в «Ньюс-Трибюн». Волноваться о том, что ванна переполнится, не приходилось. Вода, похоже, текла тонкой струйкой.
– Отдел личных объявлений, – ответил женский голос. – Могу я чем-нибудь вам помочь?
– Да, пожалуйста. Я хотел бы дать объявление в вашей колонке «Потери и находки».
– Да, сэр. Какой будет текст.
– »Найден бумажник Джеймса Сейнта Э. Крэндолла. Писать абонементный ящик номер... Какой вы мне дадите номер?
– Двести тридцать шестой.
– Двести тридцать шестой.
– Джеймс Сейнт Э. Крэндолл. Под Э. подразумевается Эдуард, так?
– Да.
– Кейт-Рональд-Эдуард-Ник-Дон-Огден-дважды Лео?
– Да.
– Кому и по какому адресу я должна послать счет за объявление?
– Ай-эм Флетчеру.
– Вы шутите.
– Отнюдь.
– Так это ты, Флетч?
– Да.
– Слушай, я так жалею, что тебя вышибли. А что ты сделал, поджег брюки Френку?
– Я думал, все и так знают.
– Да, я знаю. Процитировал покойника.
– А с кем я говорю?
– Мэри Пейтуч.
– Мэри, ты запишешь мой адрес?