— Спасибо, девочки, это все же приятно иногда чувствовать себя принцессой.
— Надеюсь к концу вечера ты не превратишься снова в Маркизу Ангелов*. — Использовала Джул одно из моих прозвищ, обнимая меня в ответ.
К тому моменту, как мы должны были чинно и стройным рядом появиться в зале мероприятия, я уже сказала тысячу «спасибо» своим однокурсницам и прочим студенткам в ответ на их комплименты. Ну да, их можно понять. На протяжении многих лет видеть вечно растрепанную меня, а теперь лицезреть меня при параде: как сравнивать небо и землю. Хотя, это странное сравнение, они такие разные, но одинаково прекрасны.
Помимо восторгов по поводу моего наряда девушки говорили еще об одном:
— Нет, вы видели?
— Молодые Андабаты!
— Они прекрасны!
— Все как на подбор.
— Такие красавчики, я с ума схожу!
— Интересно, который из них седьмой? Ох, как волнительно!
Я научилась абстрагироваться от подобного шума и теперь слышала примерно: «бла, бла-бла, бла, бла-бла-бла». И когда они успели разглядеть прибывших парней? Пока я лежала без сознания? Еще один «плюс» в копилку моей болезни. И, главное, судя по разговорам, половина из них даже успела влюбиться. Толком не зная имен Андабатов-Юниоров, не то что их как людей, они рассказывали о случайных встречах на прогулках (Случайных ли? Готова поклясться, они выслеживали их стаями!), взглядах, а самым везучим удалось поговорить. Пара девушек уже обещали первый традиционный танец. Я традиционный танец с большим удовольствием бы провела с Кацу и его катаной, но «увы и ах», вот я, вот платье, вот туфли на огромном каблуке и будущее на этот счет предрешено.
Пока я задумчиво пинала носком туфель статую, стоявшую в коридоре, ко мне со спины приблизился Ричард.
— Прекрасная незнакомка, здравствуйте.
Я обернулась, встречая библиотекаря с улыбкой:
— Здравствуйте, Хранитель книг, неужели вы не узнали самого частого посетителя вашего заведения, как отбывателя наказаний? А я так старалась, играла на нервах у воспитателей, лишь бы снова оказаться в вашей обители. Такие труды насмарку. — Я театрально вздохнула и состроила грустную мордашку. Дело в том, что за каждую «выходку недостойную юной леди» следовало наказание. И если во времена лихих первых курсов меня могли, например, ударить по пальцам или спине, то ближе к выпуску нас холили и лелеяли. И вместо этого меня отчитывали перед всей академией, и отправляли на помощь к Ричарду. И как можно назвать разбор моих излюбленных книг, с моим добрым другом — наказанием?
Ричард громко засмеялся, привлекая к нам внимание студенток:
— Прекрасно выглядишь, Эленор. — Честное слово, под взглядом взрослого мужчины, говорящего мне комплимент, и, судя по всему, искренний, я была готова покраснеть. Коридор был довольно темный, поэтому, надеюсь, мои щеки не заалели.
— Вы тоже ничего. — Ответила я. И не солгала, точнее, не договорила. Библиотекарь сегодня сменил свой обычный костюм на солидный черный смокинг с серой рубашкой. Из нагрудного кармана выглядывал такого же цвета платок.
— Насколько нечего? Не откажешь старому любителю книг в танце сегодня?
— Только если вы готовы потом найти старые подшивки медицинских журналов, чтобы залечить свои ноги, по которым я буду нещадно наступать.
Рич согласно кивнул:
— При таком раскладе я твоя идеальная партия на вечер. Или есть кто-нибудь на примете юных Андабатов?
Я покачала головой:
— Боюсь, я не вхожу в число охотниц за их головами. — Проворчала, косясь на девушек в коридоре.
— Тогда я рад, что выбрал в качестве профессии не военную отрасль. — Улыбнулся он.
Я прищурилась:
— Мистер, неужели вы со мной заигрываете?
Он заулыбался:
— Нет, что ты, как можно. — А затем, совсем по-мальчишески подмигнув мне, он достал из кармана часы, посмотрев на циферблат. — Вас скоро начнут строить, выход через 15 минут. Я пойду в зал, удачи. — Он тепло улыбнулся мне, и, легко дотронувшись до голого плеча, направился по коридору в сторону запасной лестницы. Я посмотрела ему в след и перевела взгляд на девушек. Кажется, здесь собралась вся академия, с учетом того, что в церемонии имеют сомнительную честь участвовать лишь восемнадцатилетние. Я, к своему неудовольствию, тоже была совершеннолетней, но восторга девушек не разделяла.
Сама церемония состояла в том, чтобы под музыку с самым благонравным видом спуститься друг за другом в зал по огромной лестнице. Мы шли с обеих сторон, так медленно, что каждый в зале имел возможность рассмотреть нас с ног до головы. Собственно, именно по этому я ненавидела эту традицию. И даже не потому, что боялась навернуть на этой шпильке и в разряд со всеми возможными традициями кубарем прокатиться по лестнице, застеленной красным ковром. Просто все эти мерзкие взгляды богатых людей, большую часть которых составляли спонсоры Академии, меня нервировали. Каждый раз когда спонсоры приезжали к нам с почетными визитами или смотрели, каких успехов мы достигаем на том или ином поприще, я хотела завыть волком или хотя бы заскулить щенком. Пусть я неблагодарная, раз стою сейчас в шикарном платье и с украшениями, оплаченными ими, но взгляды этих людей я ненавидела на физическом уровне. Они представлялись мне липкими и противными, как лапки паука. И вот теперь эти паучьи взгляды будут провожать каждый мой шаг, потому что я совершеннолетняя Кандидатка, и скоро я стану чьей-то.
Но церемония эта была не только для нас.
Ступая в холл, каждую из нас встречал один из Андабатов-Юниоров. Статные юноши по очереди подходили к лестнице, и свой первый шаг со ступеньки девушки делали, берясь за их руку, обтянутую черной кожаной перчаткой. Часто девушки заранее говорили им свои порядковые номера, которые они знали уже в возрасте шестнадцати лет и повторяли, наверное, как мантру, каждую ночь. И теперь они с нетерпением ждали встречи с теми, кому сказали заветное число. Если парни конечно не передумают встречать именно их. Но чаще это была лотерея: ты выходишь, тебя хватает под руку незнакомец в черном, он отводит тебя на место в зале, меняется музыка, и все пары начинают танцевать.
Андабаты — это, чаще всего, юноши, которые посвятили десять лет своей жизни обучению. Что это за обучение — я не имею ни малейшего понятия. Слухи ходят всевозможные, но, говорят, это реальная школа жизни и не все доживают до выпуска. Хотя, может это лишь кривотолки. Знаю только, что на обучение берут маленьких мальчиков, от восьми до четырнадцати лет. Поэтому сегодняшним, присутствующим в зале, выпускникам, от восемнадцати до двадцати четырех. Раньше в академии шутили, что меня должны были отдать не в женское учебное заведение, а в Андабаты. Я лишь отвечала, что охотно пошла бы туда, и не кривила душой.
Пока я размышляла над такими превратностями судьбы и не стоило ли мне сейчас стоять там в черной форме, в коридоре появилась мисс Маклаффин. В черно-коричневом классическом платье и, как всегда, суетливо-правильная. Ей одной удавалось сочетать в себе строгость и энергичность. Я любила ее, даже за все тумаки и нагоняи.
— Девочки-девочки, расходимся! Младшенькие, давайте в зал, через второй вход, пока я не передумала вас туда пускать! Выпускницы, ах, какие вы все красивые! Какие вы леди! Строимся девочки, мы уже скоро выходим! — Она осмотрела нас всех. — Все помнят свои номера? — Ответом ей было нестройное согласие. Девочки стали хаотично разбредаться по коридору, собираясь в шеренги. Я тоже двинулась вперед, но в мою руку вцепились мертвой хваткой. Обернувшись, я заметила Стеллу, она смотрела на меня испуганным взглядом, ее губы начинали подрагивать:
— Эй, ты чего? — Я ободряюще положила свою руку на ее ладонь.
— Я не могу. Я. Я в конце. Говорят, что в конце больше всего внимания. Я не хочу. — Я посмотрела на собирающуюся очередь. Мой номер был восьмой, а Стелла — двадцать вторая, замыкающая. Я снова глянула на поддавшуюся неожиданной панике подругу:
— Пойдешь восьмой? — Спросила я.