Почему я почувствовала тогда такое безграничное понимание его чувств? Может потому, что сама того не ведая, я жила до совершеннолетия в клетке. Я совершенно не знала, каков мир за пределами академии. Я верила, что он широк и прекрасен. Что нам мир прекрасен. Я не знала о страданиях людей, о зачистках — подобных кровавому жертвоприношению, о власти высших.
Ну а прямо сейчас я, рыжая девочка с синими глазами, точно также как тот редкий тигр, мерила шагами свою комнату. Тринадцать четыре шага от входа до противоположной стены. Двадцать шагов от двери ванной комнаты до окна. Вот и весь периметр, что был в моем распоряжении последние четыре дня. Сколько минуло в часах могу сказать только интуитивно, потому что их я разбила на вторые сутки заточения. Но четыре дня! За это время могло произойти что угодно…
Что мог сделать Эйден с информацией о Брендане? И как много он узнал? Даже если ему нет дела до отступников, он мог сделать больно моему другу из слепой мести. Он был нестабилен.
Я снова осмотрелась вокруг, как будто что-то могла по волшебству измениться. Недавно отсюда вынесли большую часть вещей, что я не успела разбить. Не из целей экономии, а «чтобы я не вздумала пораниться». Я лишь фыркнула на это предположение. Они правда считают, что я решу расстаться с жизнью, порезав вены черепком от вазы? Нет уж, такого удовольствия я никому не доставлю.
За моим окном не было ни одного дерева, пробраться на крышу тоже было бы самоубийством. Ну, или самым крайним вариантом, граничащим с самоубийством. К тому же под окнами постоянно мелькали андабаты дома Батори, которые стали гораздо смелее, когда у меня отобрали метательные снаряды.
На их плечах виднелись характерные зеленые вензеля в виде буквы "Б", оплетенные виноградной лозой — символ плодородия и изобилия. Ходят слухи, что пока Батори не стали торговцами морей, они были самыми знаменитыми виноделами. Отсюда и пошел герб. Да и на сегодня запасы вина Батори самые огромные, больше королевских. Не даром Эйден постоянно сидит с бокалом вина.
Только вот сейчас Батори гораздо бы больше пошла рыба. Или, если верить мерзким слухам, то, например, мак.
Интересно, а Анжелика Эванс сменит свой герб после свадьбы? Их семья носила символ голубя, взмывающего в солнечных лучах в небо, с небывалой гордостью. Символ смирения, доброты и чистоты, а также Святого Духа. Сменить фамилию, сменить герб…
Мысли о будуще свадьбе, о которой частенько говорили горничные, сводила меня с ума. Эйдена не было в особняке и одному Богу известно, куда он отправился. Уж не выбирать ли парадные перчатки для важного события? Я с ожесточением пнула подошвой туфли стул, и он с грохотом завалился на спинку. Охранники, что стояли за моей дверью, на подобные звуки уже не реагировали.
— Что тут? — Раздалось за дверью и сначала я подумала, что поспешила с выводами.
Прислушавшись к диалогу я поняла, что всего лишь наступило время обеда. От еды я отказываюсь уже сутки, с тех пор, как поняла, что мне подсыпают успокоительное, а вечером и снотворное. Считать совпадением то, что после вечерней трапезы я могла уснуть там, где стояла, я не собиралась.
— Вы постоянно будете это спрашивать? Обед для мисс. Пора бы запомнить.
— Ты не ерничай. Порядок такой.
— Проходите. Стойте. Новенькая что ли?
— Ага, моя протеже.
— Красивая.
— Не про твою честь.
Хохот охранников и характерный звук ключа, проворачиваемого в замочной скважине. В комнату вошли две горничные. Я даже не обернулась к ним. Ничего не имела против Софи, но мое настроение с каждым часом, проведенным в заточении становилось все менее радушным.
Дверь за девушками тихо затворили дверь, бросив что-то о времени напоследок.
— Мы принесли еду. — Как-то слишком громко заявила девушка.
— Мы? Одна ты уже не справляешься? — Проворчала я, прикидывая в уме варианты развития событий.
Может, Батори решил применить силу в ответ на мое объявление голодовки и одна из служанок будет меня держать, пока София с криками «Ложечка за меня, ложечка за лорда» попробует напичкать меня бульоном?
— Нет. — Произнесла девушка, ставя на стол поднос с тарелками, от которых исходил пар и потрясающие ароматы. Сейчас разревусь. Все-таки голодовки — это не мое. — Но мне кажется, что вы одна не справитесь.
В голосе Софии прослеживались такие довольные нотки, что я обернулась, чтобы понять причину ее счастья. И обомлела.
— Привет. — Голос чистый и мелодичный, как родниковый ручей сказал мне, что это не сон и не галлюцинация на почве недостатка еды.
Стелла стояла передо мной, в униформе служанки дома Батори, с сияющей улыбкой и слезами в глазах. Ее руки были сложены на переднике и мелко подрагивали.
— Стелла… — Прошептала я, делая короткий, нерешительный шаг.
А потом еще. Еще. Еще!
Я пересекла комнату и крепко прижала девушку. Ее худенькое тело заходило ходуном, от того, что она беззвучно зарыдала.
— Как я ску… Ску… Ску… — Попыталась произнести моя подруга, безуспешно сдерживая рыдания.
— Я тоже скучала. Я так по тебе скучала, Стелла.
Я отстранилась, чтобы посмотреть на нее, а затем снова прижала к себе. Потом снова отстранилась, и снова обняла.
Софи кашлянула и стала громко греметь посудой на столе:
— Я все-таки рекомендую вам поесть! И мы не уйдем, пока тарелки не будут пустые! Это приказ молодого господина! — Говорила она так, чтобы слышали андабаты, а затем прошептала: — Я сейчас сама расплачусь, девочки. Но если вы не будете вести себя тише, охранники могут оказаться не такими сентиментальными.
Стелла на этот раз чуть отодвинулась сама и стала вытирать лицо обеими ладонями, а затем махать перед ним руками, будто потоки воздуха могли осушить ее глаза.
— Как ты здесь оказалась? Что?.. Почему ты?..
— Элеонора. — Стелла взяла меня за руки и повела к столу. — Сядь и поешь, я тебе все расскажу.
Я нахмурилась:
— Даже я в таки моменты не могу думать о еде! И я не ем, бойкот. — Я закатила глаза.
Стелла и Софи переглянулись:
— Тебе понадобятся силы, так что кушай.
— Я позаботилась о том, чтобы в еде не было лишних ингридиентов. — Подмигнула мне юркая Софи и мне захотелось ее расцеловать. Впрочем, я так и сделала, вызвав у девушки короткий смех.
Я села и стала есть, чувствуя, как горячий суп согревает мне все внутри. Но в тарелку я не смотрела, во все глаза уставившись на Стеллу. Казалось, что если я отведу взгляд — она исчезнет.
— Почему ты здесь? Я имею в виду… Это плохо, Стелла! — Я нахмурилась. — Они не должны были посылать тебя!
— Я недостаточно смелая? — С улыбкой поинтересовалась подруга.
— Вообще-то да. — Подтрунила над ней я. — Это опасно. Почему тебя подвергли такому риску?
— У нас не было иного выхода. Кейко Мори приходила в особняк на встречу с тобой, а ее выставили. Столько ругательств на японском я не слышала никогда.
— Кейко приходила? Когда?
— Позавчера. Когда письма от тебя перестали приходить все напряглись. Брендан и Реми сейчас рядом с Сантониумом, в крепости андабатов, что обрамляет левую сторону города. Пробраться сюда не андабату, например, Пирату или Томасу, было бы рискованно. И вот. — Стелла указала руками на себя, как на живую иллюстрацию решения.
Стелла села рядом со мной. Софи притащила стул, который я откинула, и тоже уселась рядом.
— Безумие. Как ты вообще оказалась среди отступников? — От меня не укрылось, с какой легкостью блондинка орудовала именами моих друзей в разговоре.
— Они забрали меня. Точнее, они предложили мне уйти, и я согласилась.