— Готов! — через долгие десять секунд после него крикнул Кристоф.
— Огонь! — рявкнул я.
Канониры ткнули запальниками, и пушки одна за другой громыхнули, свинцовой метлой выметая палубу «Лилии». Картечный залп с близкого расстояния — это ужасное зрелище.
— Клешня! Ближе давай! Ещё ближе! — заорал я, стискивая похолодевшими руками деревянный приклад мушкета.
На бриге нас поджидали, я это ясно видел. Но после двух картечных залпов раненых и убитых там было уже больше, чем живых. Я вдруг с ужасом представил, что и у них теперь пушки заряжены картечью, выжидая, когда мы все высунемся из укрытий, чтобы броситься на абордаж. Лично я бы так и сделал.
— Эмильен! Жорж! Робер! — прокричал я. — Выцеливайте пушкарей!
Буканьеры по-прежнему оставались самыми меткими стрелками из нас, и даже бортовая качка не слишком-то мешала им попадать в цель. Затрещали мушкетные выстрелы, едкий дым повис над нашей палубой, как плотная завеса. С той стороны тоже стреляли. Пули свистели над головами, выбивали щепки из корпуса и такелажа, рвали паруса и снасти.
Наконец, мы приблизились настолько, что могли добросить кошку, и негры Адулы синхронно метнули их ловким охотничьим движением. Крюки запутались в чужом такелаже и снастях, несколько кошек зацепились за фальшборт, и несколько отчаянных матросов «Лилии» высунулись в тщетной попытке отцепить её. В тех, кто высовывался, тут же стреляли буканьеры, а негры тем временем подтаскивали одно судно к другому.
Я хищно улыбнулся, выхватил палаш и пистоль, поднялся на ноги. Весь страх как рукой сняло, ведь теперь только от меня зависело, выживу я или нет, а в своих силах я был уверен как никогда.
— На абордаж! — проревел я, и хор разъярённых пиратов отозвался тысячей голосов.
Глава 15
Два корабля столкнулись бортами с треском и грохотом, обе посудины качнуло, такелаж и снасти сплелись в объятиях ближе и крепче, чем вольный флибустьер с портовой девкой. Мы выскочили из-за фальшборта, оглашая всю округу дикими воплями и перепрыгивая на чужое судно, уже залитое кровью и усеянное телами убитых и раненых.
Я перескочил через морскую пучину, разделяющую два корабля, она живо напомнила мне расселину между скалами, разве что скалы при этом не качались. Кто-то перепрыгивал по такелажу, по вантам, умудряясь при этом ещё и стрелять, матросы «Лилии» отстреливались из укрытий, но от обороны сражения обычно не выигрываются. Любую, даже самую крепкую, оборону можно вскрыть, а их оборона такой не выглядела.
Мы набросились стремительно, с тесаками и саблями, и палуба «Лилии» стала скользкой от крови. Я сходу зарубил матроса, который пытался защититься разряженным мушкетом, рассекая его голову, будто гнилой арбуз. Шон вихрем пролетел мимо меня, размахивая тесаком и выкрикивая на ирландском свои излюбленные ругательства.
Звон сабель, грохот выстрелов и крики раненых заполнили всё, страшные звуки сражения разносились над морскими волнами. Французы отчаянно сопротивлялись, но всё равно не могли сдержать нашего натиска.
Какой-то французский матрос сцепился с Себадуку, огрел его прикладом мушкета и повалил наземь. Я вскинул пистолет и тут же выстрелил в матроса, тот рухнул на несчастного негра, а я сунул разряженный пистолет за пояс и вытащил другой, продвигаясь к корме брига.
— Пленных не брать! — проревел я, чувствуя, как встают дыбом волосы от кипящего адреналина.
И тут же понял, что зря я это сказал. Матросы «Лилии» стали драться вдвойне отчаянней, зная, что терять уже нечего. На лесенке, ведущей на полуют, Робер отбивался сразу от двоих, лихо размахивая новой шпагой, и я поспешил ему на помощь. Я хотел выстрелить из пистолета, но вместо выстрела порох только пшикнул, несмотря на то, что я заряжал все пистолеты аккурат перед абордажем. Я выругался и достал другой.
Стрелять пришлось из-за спины Робера, и я попал матросу в брюхо как раз в тот момент, когда Робер пронзил его шпагой, так что можно было и вовсе не стрелять, Робер справился бы сам. Второй матрос, почти что мальчишка, неловко взвизгнул, когда Робер поддел его саблю своей шпагой, крутанул, выдёргивая оружие из его руки, и одним точным уколом избавил мальчишку от страданий. Словно упражнялся с манекеном.
Из капитанской каюты выскочил поджарый француз в парике. Капитан, стало быть, это его я видел на корме брига, когда мы их догоняли. Ко мне он оказался ближе всего, и удар его шпаги едва не проткнул меня, благо, я успел отскочить, вскидывая палаш. Сталь звякнула и неприятно скрежетнула, заставляя меня поморщиться от этого звука. Самое время вспомнить уроки Робера.