— Какого дьявола?! Мы же французы! — прокричал капитан «Лилии».
— Разве это мы начали стрелять?! — выкрикнул я, пытаясь достать его несколькими ударами наискосок.
Француза перекосило от ярости, он обрушил на меня несколько ударов шпаги с разных сторон, и мне снова пришлось отступать, чтобы не оказаться заколотым, как свинья. Я видел, что капитан брига гораздо более слабый фехтовальщик, нежели Франсуа де Валь, но к моему удивлению, драться с ним оказалось гораздо сложнее. В первую очередь из-за того, что капитан «Лилии» дрался не на жизнь, а на смерть, изо всех сил.
— Мерзавец! Пират! Вас всех повесят! — шипел он, наседая на меня со всех сторон одновременно.
Он словно знал крылатую фразу Мухаммеда Али, и теперь порхал вокруг меня, как бабочка, пытаясь ужалить, как пчела, но, к счастью, никаких серьёзных ран нанести не сумел. Так, несколько царапин, которые я даже не считал за раны, но если так будет продолжаться, то рано или поздно он меня достанет. Если не выдохнется раньше, но капитан, казалось, был неутомим.
Я по-прежнему отступал, парируя его удары и выпады, и не видел ни единого шанса перейти в контратаку. Отступал до тех пор, пока не уткнулся спиной в фальшборт. Капитан вскинул свою шпагу с торжествующим видом, и в этот же момент прогремел выстрел. Мозги француза вместе с париком разлетелись по всей палубе, капитан рухнул на доски, мокрые от пролитой крови.
Стреляли со шхуны, и я обернулся. На палубе, улыбаясь во все тридцать два, стоял Андре-Луи с мушкетом и потирал отбитое плечо.
— Паршивец… — выдохнул я.
Его выстрел поставил жирную точку в этом сражении. Всех остальных матросов уже добили пираты, ведь я приказал не брать пленных, и теперь бриг полностью и безраздельно принадлежал нам.
Я окинул взглядом флибустьеров, бурно празднующих победу, и рассмеялся вместе с ними. Теперь нужно было перетащить всё на наш корабль, расцепить такелаж, а «Лилию» отправить на дно. На мгновение у меня мелькнула мыслишка привести бриг куда-нибудь на продажу, но я быстро понял, что тогда у меня не хватит команды, чтобы уверенно управлять обоими кораблями. Перебираться на «Лилию» я тоже не собирался, шхуна меня полностью устраивала. Я как раз начал привыкать к «Ориону».
Пираты обирали мёртвых, разматывая кушаки и распарывая швы в поисках монет. И небезуспешно, потому что многие сами пользовались подобными тайниками. Я же подобными мелочами не интересовался, меня больше привлекал груз, и поэтому я первым делом отправился в трюм, искать заветные ящики, про которые говорил Грегори Кэбб.
Шон отыскал фонарь и отправился вместе со мной, я же держал пистолет в руке на случай, если кто-нибудь вздумает прятаться в трюме. Но там никого, кроме жалобно пищащих крыс, не было. Нашёлся провиант, бочки с водой, две бочки дешёвого рома, запасная мачта, несколько дополнительных парусов, полбочки дёгтя, канаты и тросы разной толщины, несколько мешков сахара и небольшой мешок перца. Ящики с вином оказались в самой дальней части трюма, подальше от любопытных глаз. Я нашёл их по запаху. Все ящики истекали вином, будто кровью.
Я вскрыл один ящик, с досадой обнаруживая, что он полон битого стекла и мокрой соломы, а от благородного красного вина остались только лужицы. Столкновения с «Орионом» хрупкие мутные бутылки не пережили, и я прикинул мысленно, что мы ударили как раз с этого борта.
Шон обмакнул грязный палец в остатки вина, облизнул, вскинул брови.
— Да ёп твою… Бургундское… — протянул он.
— Может, хоть один ящик целый найдётся? — хмыкнул я, критически оглядывая протекающие ящики. — И чего бочками не повезли?
— Да пёс его знает… — расстроенно ответил Шон, вскрывая очередной ящик с разбитыми бутылками.
Я принялся отставлять в сторону проверенные ящики, пока ирландец вскрывал их один за другим. Вожделенная добыча оказалась горкой битого стекла, мокрой соломой и грязными лужами. Полмешка перца и две бочки рома — это не добыча, это смех, да и только.
Наконец, Шон выхватил из очередного ящика единственную уцелевшую бутылку, победным жестом поднимая её над головой.
— Ну, хоть одна нашлась! — радостно воскликнул он.
— Дай-ка сюда, — сказал я.
Я покрутил бутылку в руках, очищая её от налипшей соломы, которой были проложены ящики для лучшей сохранности, и которая оказалась совершенно бесполезной. На душе было довольно тоскливо от осознания того, что вся авантюра оказалась пустышкой, и я, недолго думая, отбил горлышко и у этой, последней, бутылки.
— Выпей, — я протянул вино обратно.
Шон аккуратно приложился к бутылке, вернул её мне, и я выпил тоже, после чего просто швырнул эту несчастную бутылку наземь. Осколки брызнули в разные стороны вместе с остатками бургундского.