По всему Дону собирали старое, но не ветхое тряпьё. Аркадий вспомнил о картузном заряжании артиллерии, и казаки, обожавшие стрелять как можно быстрее, подхватили эту идею. Но, в отличие от скорострельных бриттов, они при этом ещё и отличались меткостью. Всем было ясно, сколько заранее отмеренных порций пороха ни приготовь, всё равно будет мало.
Легко было предвидеть, что большее количество стволов потребует резкого увеличения расхода пороха. Аркадий на атаманском совете инициировал сбор дерьма для производства селитры. Именно она была основной составляющей чёрного пороха. Он предложил размещать «вторичный продукт» в кучах под навесами или крышами специально построенных сарайчиков, для предотвращения вымывания из него нужных веществ. Сами казаки к такой работе не рвались, решили делать это важное дело руками пленников.
Благодаря скорому появлению зажигательных ракет можно было уже планировать атаки на Стамбул, прибрежные города Турции в Чёрном и Мраморном морях. Аркадия при этом сильно напрягало отсутствие приличных карт. А ведь в его голове содержались целые атласы! Благодаря Васюринскому он их легко вспомнил, но их ожидал полнейший облом. Что толку помнить карту, если ты не умеешь рисовать? Промучившись весь вечер, так ничего и не смогли сделать.
Озарение Аркадию пришло ночью, во сне. В нём он вспомнил виденное в десятом классе представление в их школе гипнотизёра. Среди прочего там был номер, когда загипнотизированным школьникам внушалось, что они великие художники, певцы, музыканты. И мастерства у ребят и девчат явно прибавлялось.
Проснувшись, попаданец первым делом побежал в соседний дом, принадлежавший теперь Васюринскому. Но того дома не было. Спозаранку умотал в родной курень. Не в силах ждать, когда он вернётся, Аркадий пошёл его разыскивать.
Иван тихо распекал одного из сотников куреня своего имени. Сотник, среднего роста, худощавый и очень быстрый в движениях Данило Ласка, кивал, разводил руками, всячески выражая готовность загладить какую-то свою вину. Именно он первым из них заметил подходящего Аркадия и откровенно обрадовался.
«Вот, не напрасно я всё-таки в прошлое перенёсся. Второй уже человек радуется, только увидев меня. Не напрасно, можно сказать, живу. Радость людям несу. Заодно с очень полезными изобретениями, пусть и смертоносными. Впрочем, чего это я? Срачкороб искренне радуется каждый раз, когда меня видит».
Удивлённый оживлённым выражением лица распекаемого подчинённого, Иван замолк, и только потом догадался оглянуться. Взгляд, которым он при этом одарил попаданца, к числу благодарных не относился. Скорее напоминал о легендах, что характерники в волков умели превращаться.
– Доброе утро, Иван!
– И тебе того же. Да не совсем оно доброе. Вот этот… – Васюринский затруднился сразу дать характеристику сотнику, подбирая выражение поточнее. Вид у знаменитого куренного был нормальным для человека, выпившего здоровенную бутыль горилки предыдущим вечером. Бодун, он и в семнадцатом веке бодун.
– Да ладно тебе. Ну проштрафился человек, укажи ошибки и заставь сделать правильно. Он, уверяю тебя, будет очень стараться. – И, обращаясь уже к Ласке: – Ведь будешь стараться?
Сотник закивал, часто и быстро, всем своим видом выражая готовность трудиться во славу войска запорожского и васюринского куреня особенно.
– Вот видишь, он осознал свою ошибку и из кожи вылезет, чтоб её исправить. Пошли быстрее, я, кажется, придумал, как можно решить вчерашнюю трудность.
– Эх! – явно огорчился вынужденному прекращению воспитательного процесса Васюринский. – Ну, если всё не исправишь…
Куренной поднёс к носу сотника свой кулак, по сравнению с которым его полковничья булава выглядела мелким украшением.
– Смотри мне! – И посмотрев мрачно на Аркадия: – Пошли, расскажешь, что придумал. Одна головная боль от твоих придумок.
Уже разворачиваясь обратно, попаданец заметил, что внушительный кулак куренного сотника не испугал, взгляд на уходящих характерников у него был хитрым и довольным. Сотниками на Сечи люди, легко пугающиеся, не становились в принципе. Не та среда.
– Положим, головная боль у тебя от горилки, странно, что ты ею насмерть не отравился. Я вчера поосторожничал и сегодня себя прекрасно чувствую.
– Глупостей не говори. Как это – горилкой отравиться? Упиться ею да, можно, но чтоб отравиться… она же не яд, лекарство. И осторожничать казаку не пристало. Хотя, конечно, старшине много пить нельзя, голова у нас работать должна.