Артрада узнавала:
– А как это любить мужчину?
– Любить – значит постоянно переживать за человека,– поясняла Онорина.
Ребёнок удивлённо сказал:
– Какая это любовь? Это мука какая-то.
Женщины снова рассмеялись.
Гарсанда узнавала у Онорины:
– А этот Октав…он звал тебя прогуляться или в номер пройти?
– Ой, девочки, этот Октав так молод…Я чувствую себя неуверенно с ним…
В комнате трактира в постели Водо сполз с худого тела Бланш и заявил ей:
– Редкий талант: вот так вопить. Долго тренировалась?
– Тебе разве неприятно от моих страстных криков?
– Я просто не пойму: что ты охаешь и орёшь, ты ж холодная, как рыба!
– А как ты узнал?
– У меня было столько женщин, что я ради разнообразия перешёл на мужчин!
– А остальные мужчины ничего не говорили…
– Многие шлюхи ничего не чувствуют, ты не одна такая…Всё, собирай своё шмотьё и иди куда хочешь.
– А заплатить?
Водо треснул Бланш по лицу.
– А вот и плата,– с издёвкой говорил он,– И впредь заботься о своём здоровье, не ходи с малознакомыми мужчинами куда непоподя.
Бланш, плача, стала быстро одеваться, подбирая с пола свои пожитки.
Кок Флорентин Курлен лежал на кровати в комнате трактира и весело хохотал, когда Корали раскладывала на его груди кусочки фруктов, а потом ела их одними губами.
– Ишь, какая фантазёрка. А теперь медленно оголись.
– Всю жизнь только этим и занимаюсь.
И куртизанка стала стаскивать одежду под стоны Курлена.
Потом Корали стала тормошить немолодого мужчину и торопить:
– Ну, давай, Фло, давай же действуй.
– Кажется, я могу только смотреть…Я заплачу тебе за молчание, ребятам только не говори о моём секрете – засмеют.
– Боже мой! Импотенты через одного! Зачем же нас заказывать? Чтоб просто подержаться?
– Мне хотелось бы, чтобы не только хотелось…Каждый раз думаю: а вдруг на этот раз смогу…Но не могу…
Страшный одноглазый пират с оспами оттолкнул от себя женщину со словами:
– Не, пойду позову лучше Модреда-барабанщика. Он мне милее.
Неудовлетворённая и оскорблённая женщина у дверей шептала:
– Вот не зря философа Сократа приговорили к смерти через отравление ядом цикута за поклонение новым божествам и за развращение молодых парней.
В другой комнате любовница после интима говорила Бертрану:
– О, мы встречались в Париже.
– Что-то не помню. Ты уверена?
– На лицо для меня все мужики, как пятно, а вот такой интимный орган с татуировкой петуха я прекрасно помню.
Канонир захохотал, вспоминая:
– Ну, да, на своих пушках я тоже каждую трещинку знаю. Петух для моряка – символ, чтоб не утонуть.
Он потянулся к трубке.
Женщина сморщилась:
– Может, ты не будешь курить эту дрянь?
– Знаешь, почему я курю эту чертовщину? Чтобы отключить мозги, чтобы забыть о совести, забыть об убитых мною…
Утром Водо тащился за Габриелем и гундел:
– Ну, зачем ты идёшь в трюм в это женское господство интриг и сплетен?
Но навигатор не слушал. Любовное томление обуревало его тело и разум.
Он говорил:
– Надо проверить, как женщины обустроились.
– Я знаю: тебе понравилась та недотрога-блондинка.
– Ты о ком? Все три блондинки остались без…ухажёров.
– Ты знаешь, о ком я говорю! Влюблённый не может объективно и вкладчиво рассказать о недостатках кумира, а я вижу, что эта бывшая монашка насквозь вся фальшивая!
– Почему ты так решил? Почему считаешь фальшивой? Ты и сам бывший священник.
Габриель даже остановился. Он вгляделся в глаза любовника.
Боцман подначивал:
– За что её выгнали из монастыря? И отправили вместе с проститутками!
– Как-нибудь спрошу у неё об этом. А ты как провёл ночь? Успешно и результативно пообщался с той вертлявой особой? Она вдохновляет на приключения?
– А, что, может, я тоже семью заведу,– психанул его бывший любовник и убежал.
Габриель пожал плечами и пошёл в трюм.
С утра три блондинки подмели пол. Нарвали цветов и украсили ими трюм. Вошедший штурман озирался, не узнавая помещение.
На лице Гарсанды отобразился испуг, она вспомнила, как на корабле матросы также врывались в трюм и тащили женщин в кают-компанию или кубрик. Она невольно попятилась.
Мужчина всё понял и предупредил:
– Мой визит носит официальный статус. Боцман приболел, а нового квартирмейстера ещё не выбрали, вот я и проверяю сохранность инвентаря и груза…Но я смотрю: везде в буквальном смысле процветание.
– Нас будут кормить?– узнавала Онорина.
– Да, сейчас распоряжусь, чтобы принесли еды. Жалуйтесь, если кто-то проявит захватнические инстинкты и нарушит ваше спокойствие. На корабле должна быть строгая дисциплина. Моё имя Габриель де Аллард.