— Это нехорошие люди, — сказал он как-то по-особенному мягко, глядя в самую душу железнодорожнику. — Не стоит из-за них задерживать остальных пассажиров.
Тот вдруг резко вспотел, и прислонился к стенке тамбура. Я отпустил рукоять револьвера в кармане и спросил:
— Вань, а почему ты решил, что они нехорошие?
Он пожал плечами и совершенно обычным голосом сказал:
— А станут хорошие люди по ночам догонять поезд с автоматическими пистолетами в руках?
— Действительно, — отер пот со лба кондуктор. — Проходите в вагон, а я пойду к начальнику поезда — расскажу. Пусть предупредит жандармов, мало ли — налетчики?
Он с подозрением уставился на нас:
— А вы не налетчики, господа?
— Нет, — как можно более радушно ответил я, молясь, чтобы револьвер не выпал из кармана, уж больно ненадежно он там располагался. — Мы ученые. Этнографы.
В вагон сквозь открытые окна залетал ночной ветер и дым от паровоза. Пахло углем, семечками, пивом и почему-то жареной картошкой. Деревянные лавки со спинками располагались одна напротив другой и почти все были заняты — в каждом пролете сидели один-два пассажира, берегли личное пространство. За исключением нескольких компаний, которые ехали вместе, понятное дело.
Пара матёрых мужиков-крестьян резались в «дурня», азартно матерясь, Студенты в мундирах технических колледжей спали, вытянув ноги на лавках, какая-то бабуля везла в мешке поросенка, который хрюкал из-под холстины и нещадно вонял. Толстый дядька в конце вагона пожирал картошку с мясом из металлической банки с крышкой.
Котомки, сумки, тачки, трехколесный велосипед… Мы едва протолкнулись мимо всего этого к свободным местам напротив чинной дамы, похожей то ли на чиновницу, то ли на учительницу. Скорее всего — последнее, потому как чиновнице в пригородном поезде делать было явно нечего…
Дама читала газету.
— Нет, это неслыханно! — сказала вдруг она. — Покушение на Императора, только подумайте! Бедный мальчик!
Мы переглянулись, и я попросил:
— Не расскажете нам, в чем, собственно, дело? Мы с коллегой весь день бродили по лесам, собирали материал для исследования и не видели свежей вечерней прессы…
— Вот как? Так послушайте: утром во дворце прогремел взрыв, до сих пор разбирают завалы! Погибло более сорока человек! Император жив, но ранен, сейчас находится в больнице, его оперируют. Власть перешла к Регентскому совету, на завтра назначено экстренное заседание Сената… Я так за него переживаю, вы знаете? Бедный мальчик, столько пережил, а теперь это… Мы все должны молиться за его здоровье, все, как один! — сказав это, она вернулась к чтению.
— Дела! — сказал Ваня и потрогал травмированную скулу. — Оперируют, значит? Может, следует вернуться?
— Ни в коем случае, — отрезал я.
Они ведь и вправду могли не знать, наши добрые друзья — выжил император или нет! Отсюда и деза про операцию. Да и вообще — кто в тот момент находился во дворце? Жив ли Феликс? Арис? Артур Николаевич?
Ненавижу, когда со мной играют втемную.
V ПО ВЕЛИКОЙ РЕКЕ
Бринёв — небольшой городишко, каких на просторах Империи тысячи — являлся отражением лучших чаяний Императора. По центральным улицам тут тянулись линии электропередач, на местной речушке грохотала потоком воды мини-ГЭС, возвышались над домами водонапорные башни, обеспечивая бесперебойную подачу воды до четвертого и даже пятого этажа, работали целых четыре завода: деревообрабатывающий, консервный, винокуренный и мукомольно-крупяной. Имелся главопчтамт с телеграфом и телефонной станцией, даже собственная газета. Ресторанчики и кафе, ателье, магазинчики, ремесленные мастерские, студии и парикмахерские завлекали посетителей яркими вывесками и нарядно оформленными витринами…
И почти все эти заведения были закрыты в связи с жуткой ранью. Мы прибыли сюда еще до рассвета и, заскучав в зале ожидания на вокзале, пошли бродить по Бринёву, коротая время. Проведя рекогносцировку исторического центра, пристани и жилых кварталов, мы наконец нашли что-то работающее. Один-единственный брадобрей-цирюльник — явно восточный человек с характерным разрезом глаз — наводил лоск в своей обители, протирая и без того идеально чистые зеркала белоснежным полотенцем.
— Господа, господа, — сказал он на чистейшем имперском языке. — Вам определенно необходимо посетить цирюльню Хасбулата!
Царёв провел рукой по коряво обстриженным волосам и умоляюще глянул на меня. Вообще-то мне тоже следовало постричься покороче — буду делать акцент на отрастающую бороду, в свете разворачивающихся событий маскировка снова становится актуальной.