Путешествовать по освоенной людьми и транксами Галактике — это, конечно, замечательно. Проблема лишь в том, что увиденное, за редким исключением, доставляло одни огорчения. И люди, и транксы разочаровывали его. Слишком многие из них были готовы и даже стремились продать за хорошую цену как принципы, так и друзей. Даже такие, в сущности, неплохие люди, как торговец Максим Малайка, только тем и занимаются, что ищут, где бы побольше урвать. Матушка Мастиф ничем не лучше. Но в ней хотя бы лицемерия нет. Гоняться за длинным кредитом, не задумываясь о высоких материях, — вот что ей по сердцу. Флинкс поражался ее прямодушию. Зная печальные обстоятельства жизни этой престарелой женщины, диву даешься, как это она ухитрилась сохранить в себе человечность.
А что же получится из него? Перед Флинксом раскинулась целая вереница возможностей. Их было даже в избытке. И он не имел ни малейшего понятия, за которую из них стоит схватиться.
К тому же его сейчас одолевали не только фундаментальные вопросы философии и морали. Все чаще напоминала о себе, например, притягательная и щекотливая проблема взаимоотношений с противоположным полом. А так как последние четыре года Флинкс главным образом заботился о собственном выживании, то женщины оставались для него загадкой.
Впрочем, нет. С некоторыми из них он был знаком неплохо. Давным-давно, еще на родном Мотыльке, он встретил прелестную и добросердечную Лорен Уолдер. И отважную Ату Мун, личного пилота Максима Малайки. И еще несколько других промелькнуло в его жизни подобно вспышкам голубого пламени, оставляя после себя воспоминания, сладким ядом отравлявшие душу и лишавшие покоя. Интересно, вспоминает ли Флинкса Лорен? Работает ли она все в том же отдаленном заказнике для охотников и рыболовов, или подалась куда-нибудь еще, может быть, даже в космические странствия? Да и кто он для нее? Едва знакомый паренек из города.
Флинкс распрямил спину. Тогда он был совсем еще мальцом, к тому же ужасно застенчивым. Возможно, в нем и сохранилось что-то мальчишеское, но вот застенчивости поубавилось. Да и внешне он уже далеко не подросток. И как раз это не давало ему покоя. Флинкс опасался любых изменений в своем организме, поскольку не ведал, что их вызывает: его естественное развитие или же обстоятельства противоестественного рождения.
Взять, например, рост. Флинкс выяснил, что большинство молодых людей достигает предела роста к 17–18 годам. Он же вырос к 15, и с тех пор — ни на миллиметр. И вот теперь, совсем неожиданно и неизвестно по какой причине, он за 12 месяцев вытянулся еще на девять сантиметров. И это, похоже, еще не предел. Ни с того ни с сего от роста ниже среднего он совершил прыжок к росту выше среднего. Это обстоятельство существенно повлияло на его отношение к жизни и на то, как относятся к Флинксу окружающие.
Проблема в том, что ему теперь трудно оставаться незаметным. Он все меньше ощущал себя подростком и все больше — мужчиной. А когда ребенок превращается в мужчину, разве это не означает, что он должен иметь обо всем свое мнение? Но Флинкс обнаружил, что бывают случаи, когда он теряется еще больше, нежели в 16 лет, причем не только из-за женщин.
Уж если кто и имел право на сумятицу в мыслях, так это Филип Линкс, сокращенно Флинкс. Вот если бы речь шла о нормальном разуме в нормальной голове! Нет, уж лучше постоянно пребывать в растерянности, чем в страхе. Ему пока удавалось держать страх на задворках сознания, в самых темных его уголках. Он не в силах был понять, что именно этот страх и этот сумбур в мыслях мешают его общению с представительницами противоположного пола. Он знал только то, что устал сражаться с собственным невежеством.
Вот если бы рядом оказались Бран Цзе-Мэллори или Трузензюзекс, чтобы просветить его! Флинкс сильно тосковал, гадая, куда их занесло, чем они живут и какие загадки разгадывают их на редкость светлые умы. Из того, что ему было известно об этих заядлых искателях приключений, можно было предположить, что их уже нет в живых. При этой мысли Флинкс содрогнулся.
Нет, невозможно. Эти двое бессмертны. Каждый из них — исполин, чей дух и природный ум слились в прочнейший сплав. А вдвоем они — части целого, которые дополняют и усиливают друг друга в неразрывном единстве.
«Они имеют право жить, как им хочется, — сказал он себе в тысячный раз. — Каждый — хозяин своей судьбы».
Разве можно требовать, чтобы они выкраивали время на обучение какого-то юнца не от мира сего, пусть даже юнца, показавшегося им забавным.