Флетч улыбнулся.
— А скажите мне, ваш отец сказал вашей матери, как его зовут, в ночь, которую провел с ней?
Мужчины вытаращились на Флинна. Некоторые отступили на шаг.
Мужчина постарше возрастом, из тех немногих, кто не снял пиджак, подошел к ним.
— Инспектор Флинн? — Он протянул руку. — Джек Ронделл, ФБР. — Обмениваясь рукопожатием с Флинном, спросил мужчину, которого только что озадачил своим вопросом Флинн: — Вы уже ввели инспектора в курс дела, Хесс?
— Да, сэр.
— Хорошо. Я уверен, что мы можем рассчитывать на вашу помощь, инспектор. Все в сборе. Приступим.
Флинн передал коробку из-под обуви Ронделлу, тот — Хессу, далее коробка переходила из рук в руки, пока не попала к самому младшему из всех. Он открыл коробку, заглянул в нее, побледнел, покачнулся и рухнул на пол, лишившись чувств.
— Бедный Рансей, — вздохнул Ронделл. — Это его первое задание, не так ли?
После того как Рансея унесли, вместе с вещественной уликой, оставшиеся расселись вокруг стола. Первым представился Натан Баумберг: вице-президент авиакомпании «Зефир эйруэйз», ответственный за предполетную подготовку. Рядом с ним сидел Пол Киркман, руководивший обслуживанием пассажиров рейса Бостон — Лондон, подтянутый, на удивление хорошо выбритый мужчина, в свежей рубашке, словно он заступил на службу только сейчас, а не с полуночи.
А вот Баумберг, когда брился, порезал левую щеку, глаза его переполняла тревога, одна пуговица на рубашке, на уровне пупка, отлетела, а рукава, судя по всему, закатывали и раскатывали несколько раз.
— Прежде всего позвольте доложить вам то, что мы знаем, а потом я и Пол ответим на все ваши вопросы.
— Это не пресс-конференция, — бросил Хесс.
— Вы можете предложить более удобный способ обмена информацией? — спросил Баумберг.
— Нам не нужно ничего, кроме содействия.
— Продолжайте, мистер Баумберг, — прервал дискуссию Ронделл.
— Да, сэр. Посадка на рейс восемьдесят авиакомпании «Зефир» началась в два часа сорок минут по местному времени. Вылет по расписанию — три часа десять минут.
Вопрос: «Сколько летело пассажиров?»
Киркман: «Самолет был загружен полностью. Сорок восемь человек летело первым классом, шестьдесят два — экономическим, плюс восемь человек экипажа».
В.: «То есть на борту было сто восемнадцать человек?»
Киркман: «Да, сэр».
В. (Флинн): «Как я понял из сообщения по радио, вы уже составили список пассажиров?»
Киркман: «Да, сэр. Сейчас его размножают. Через несколько минут вам всем раздадут копии».
В. (Флинн): «Фамилии и адреса?»
Киркман: «Да, сэр. Те адреса, которые у нас есть. Пассажиры далеко не всегда называют свои адреса. Я хочу сказать, для снижения налогов пассажиры, если они летят по делам, называют адреса своих предприятий».
В. (Флинн): «Кому вообще охота лететь в Лондон в три часа десять минут утра?»
Реплика (Хесс): «Дерьмо!»
Киркман: «Вы спрашиваете, почему вылет назначен на три часа десять минут утра?»
Р. (Флинн): «Совершенно верно».
Киркман: «На этот рейс собираются пассажиры с трех стыковочных рейсов: из Атланты, Чикаго и Сан-Франциско».
В. (Флинн): «То есть проживающих в Бостоне среди пассажиров лишь малая часть. Вам известно, какая именно?»
Киркман: «Еще нет, сэр. Сверка адресов это покажет».
Р. (Хесс): «Давайте перейдем к вопросам».
Баумберг: «Передний и центральный грузовые отсеки обслуживала смена, работавшая с четырех дня до полуночи. Таким образом, к полуночи она их заперла. Кормовые грузовые отсеки оставались открытыми до трех часов ночи, то есть практически до взлета. В них загрузили багаж пассажиров».
В.: «Какой груз находился в самолете?»
Баумберг: «Сейчас сказать не могу. С грузовыми декларациями работают. Будет составлен полный перечень».
В.: «Не было ли на борту опасного груза?»
Баумберг: «Нет, сэр. Это абсолютно исключено».
В. (Хесс): «Если вы не знаете полного перечня груза, как вы можете говорить, что на борту не было ничего опасного?»
Баумберг: «Это не допускается внутренними инструкциями компании. Опасный груз не отправляется пассажирскими рейсами».
Р. (Хесс): «Чушь собачья».
Баумберг: «Предполетную подготовку этого самолета вела смена, работавшая с четырех дня до полуночи. Формуляры, подтверждающие готовность самолета, заполнили и подписали до полуночи, а к двенадцати сорока пяти их проверил мой заместитель. В них нет ничего необычного. Все системы самолета функционировали как должно. Смена, заступившая в полночь, осмотрела самолет между двумя и тремя часами ночи. Никаких замечаний не возникло».