— Да, его поведение не совсем совпадает с поведением человека, намеренного совершить самоубийство, — вставил Уэлер.
— Никакое поведение не совпадает с намерением совершить самоубийство. — И тут вдруг Флинн улыбнулся во весь рот. — Да и почему этот молодой человек должен совершить самоубийство, когда в номере на тумбочке его ждут «Записки федералиста»?
Уэлер улыбнулся краешками губ и снова записал что-то.
Флинн вздохнул:
— Одна дробинка пробила верхнюю губу и выбила передний зуб. Другая попала в глаз и убила его. О господи боже ты мой… — Флинн снова вздохнул. — Человек, который хочет покончить самоубийством, чтобы сделать выстрел из охотничьего ружья, который бы разнес ему череп, должен иметь руки, как телеграфные столбы, иначе ему просто не спустить курок. Представляете, как все это должно выглядеть? Короче говоря, вашего Дуайта Хаттенбаха убили выстрелом с дальнего расстояния.
Хитро прищурившись, Уэлер заметил:
— Возможно, и не с такого уж дальнего, Флинн…
— И не говорите мне, что вам удалось одурачить этих местных ребят, которых вы решили использовать в качестве свидетелей. Сельский врач, сельский шериф, местный похоронщик-пьянчужка… Просто стыд и позор, что вы вовлекли в свои игры этот народец!
Рутледж шаркнул ногой по ковру.
— Уверен, заработать на жизнь в этой глуши не так просто, — продолжил Флинн. — Уверен также, что добропорядочным гражданам, обитающим здесь, куда ближе благополучие своих семей, нежели судьба некоего молодого богача, явившегося из дальних краев и погибшего в результате попадания дробинки в голову. Я в одном точно уверен: вы заплатили им за хлопоты реальными деньгами, а не страхом и унижением.
Рутледж не сводил с Флинна невозмутимого взгляда.
— Таковы ваши выводы, верно, инспектор?
— Чувствую себя просто школьником, — сказал Флинн, — которого оставили после уроков долбить таблицу умножения. Хаттенбах в себя не стрелял. Более того, судя по состоянию его обуви, он был застрелен в помещении. По всей видимости, в довольно просторном помещении. Его убили здесь, в клубе «Удочка и ружье». И мне не понадобилось много времени, чтобы определить, где именно. Нет, не в главной гостиной внизу, я уже осмотрел это место. У вас имеются и другие просторные помещения, в частности, кладовые, где держат запасные лампы, коврики и оконное стекло. Затем, уже после убийства, его вещи перевезли в номер 22 в «Хижине лесоруба». А тело положили рядом с «Хижиной», на лужайке, причем нимало не озаботясь тем, как оно выглядит. Господи боже, — вздохнул Флинн. — У него даже прядь прилипла ко лбу!.. Не слишком характерно для тех случаев, когда человек стреляет себе в лицо с близкого расстояния.
Теперь Рутледж не спускал невозмутимого взгляда с Уэлера.
Тот сказал:
— Как верно заметил инспектор Флинн, на улице было темно.
Флинн тихо пробормотал:
— Какая, однако, самонадеянность!
— Вот что, Флинн, — сказал Рутледж, — мы пытаемся пощадить чувства его семьи…
— Разве? — сердито рявкнул Флинн. — Но ведь мы вроде бы уже установили, это вовсе не было самоубийством.
— Однако же существуют понятия о долге, даже если речь идет об убийстве!
— Чертовски верное изречение! — воскликнул Флинн. — А люди тем не менее продолжают убивать. И я скажу, как вы понимаете его, это чувство долга! — Флинн подался вперед. — Хаттенбах остановился здесь, в клубе «Удочка и ружье». Хаттенбаха убили. И вы, ребята, действительно не знаете, кто его убил и почему. Но вас это мало волнует. Вас куда больше волнуют другие вещи… Итак, ночь, покойник… Уэлер с Тейлором, возможно, кто-то еще, пока не знаю, вывозят тело с территории клуба и везут в «Хижину лесоруба». А вы отвозите туда же его вещи и раскладываете их в номере с точностью и аккуратностью компьютера. И договариваетесь с Карлом Моррисом, за солидную плату, полагаю, чтоб тот подтвердил: да, Хаттенбах остановился на уик-энд в его мотеле, «Хижина лесоруба». И что он погиб именно там. Затем вы вызываете меня, разыгрываете весь этот спектакль с моей регистрацией в той же «Хижине лесоруба». С какой, спрашивается, целью? Да с тем, чтоб авторитетный инспектор полиции из большого города подтвердил показания шефа департамента дорожной службы Беллингема. Ну а теперь позвольте спросить: чем вы собираетесь расплатиться со мной за это? — Флинн откинулся на спинку дивана. — Ведь самое главное для вас, это сделать вид, что клуб «Удочка и ружье» тут ни при чем.