Секунду-другую Флинн молча разглядывал силуэт Рутледжа, вырисовывающийся на фоне окна.
Затем, не произнося ни слова, поднялся из кресла.
Уэлер распахнул перед ним дверь в коридор и ждал.
Д'Эзопо вышел из комнаты.
Рутледж, не вставая с кресла, бросил:
— Пол, подождите Флинна внизу, о'кей?
Уэлер кивнул и вышел, притворив за собой дверь.
Рутледж сказал:
— Наверное, Флинн, вы удивились бы, узнав, что я говорил сегодня утром с директором одного безымянного заведения?
— Да.
— Вы правы. Я не говорил. И не собирался утверждать обратного. Подобное решение, как вы понимаете, принять было нелегко.
— Что-то я не пойму, куда вы клоните. Хотите сказать, что могли бы позвонить, если б возникло такое желание?
— Ну, примерно так. Но вот насчет вас пришлось позвонить кое-каким людям. Поскольку именно вас рекомендовал нанять комиссар Д'Эзопо. Не далее как сегодня ночью.
— Нанять? — спросил Флинн. — Что-то я не помню, чтоб нанимался к вам на работу.
— И я имею кое-какое представление о том, кто вы, Флинн…
Флинн с трудом подавил зевок.
— Пытаетесь тем самым сказать мне, что вы тут главнее комиссара полиции Бостона?
— Полагаю, что да. — Рутледж поднялся. — Надеюсь, что и вы поняли: я позвал вас сюда не в игрушки играть. — Он снова пожал руку Флинну с таким видом, точно они о чем-то договорились. — И еще надеюсь, вы ничем не скомпрометируете себя, Флинн. И не проболтаетесь — никому, в том числе и вашему другу Конкэннону. Ладно, идите, потом поговорим еще.
— Копченая селедка… — пробормотал Флинн.
— Простите?
— Я бы не возражал, если б на завтрак подали копченую селедку. А к ней, разумеется, тосты и мармелад.
Глава 5
— Идея заключается в том, Флинн, — сказал Уэлер, поворачивая ключ в замке зажигания «Роллс-Ройса», — что вы будете жить в мотеле «Хижина лесоруба», вон там, по ту сторону озера. И вам ничего не стоит познакомиться с местной полицией и предложить им свои услуги. — Он развернулся и выехал на дорогу. — Они будут просто счастливы, если вы подтвердите их догадки.
Флинн не ответил и погрузился в молчание.
Утро по-прежнему было серое, но туман понемногу рассеялся. Клочья его засели лишь в самых глубоких лощинах, тянущихся по обе стороны грязной дороги, что вела к воротам клуба «Удочка и ружье». Кругом, куда ни глянь, лишь сосны, высокие и темные, изредка среди их стволов проблескивали серебристые березки. Когда дорога поднималась в гору, были видны поля, поросшие жухлой травой, побитой ранними октябрьскими морозами.
У ворот машина остановилась. Вооруженный охранник приблизился к «Роллсу» и заглянул в салон — убедиться, что на заднем сиденье нет пассажиров. Затем сверился с блокнотом, где у него были записаны имена двух человек, сидевших на переднем сиденье.
Машина проехала в ворота, и Флинн заметил:
— Странно, что он не полез к нам в карманы. Проверить, не сперли ли мы столовое серебро.
— Он должен знать, кто выехал с территории и кто остался, Флинн.
— Это еще зачем?
Ответа не последовало.
Они выехали на мощеную дорогу и стали спускаться с холма.
— А вы что, водитель Рутледжа? — осведомился Флинн. — Или лакей? А может, секретарь?
Уэлер поправил рукав дорогого пиджака.
— Адвокат. Я выпускник юридического факультета Гарварда, член коллегии адвокатов.
— Про прощения, — коротко бросил Флинн.
— И, разумеется, я не единственный адвокат Рутледжа. Но одно из самых близких доверенных лиц. Разрабатываю с ним план действий, затем довожу его решения до сведения других адвокатов и прочих людей, с которыми он имеет дело.
— Таким образом, если я правильно понимаю, у мистера Рутледжа не возникает проблем в том, что касается юридической стороны этих дел?
— Верно. Потому как перед тем, как сказать что-либо или предпринять какой-то шаг Рутледжу, все прецеденты, законы и документы проверяются. Мной.
— О этот современный мир! — вздохнул Флинн. — Все мы — лишь марионетки, которых дергают за веревочку дошлые адвокаты!
— Примерно так.
— И часто вы сопровождаете его в поездках?
— Как правило, да.
— Вот как? Даже по уик-эндам? На охоту и рыбалку?
Уэлер ответил не сразу:
— Дело в том, Флинн, что в клубе «Удочка и ружье» проводятся разного рода встречи. — Затем, уже менее сдержанно, он добавил: — Ну и потом всегда есть телефон.