— Это действительно важно при тех ценах, которые взимает за ваши услуги ваш бизнес-менеджер?
— Это важно, — кивнула я.
Она положила ногу на ногу под светлым платьем — длинные ноги, изящные. Мне показалось, что она сверкнула ляжкой, но это может быть просто привычка, ничего личного.
— Мой психотерапевт считает, что последнее «прости» поможет мне завершить гештальт.
Это была одна из стандартных причин, по которым я соглашаюсь поднять мертвеца.
— Мне нужно будет имя вашего психотерапевта.
В глазах ее пропало легкое добродушие и мелькнула подспудно ощущавшаяся сила личности, сдерживаемая железной рукой в лайковой перчатке. Про психотерапевта я ей не поверила.
— А зачем вам его имя? — спросила она, откидываясь в кресле для посетителей, вся — воплощенная элегантность.
— Стандартная проверка, — улыбнулась я, чувствуя, что до глаз улыбка не совсем дошла. Можно было бы постараться, но я не стала. Мне не нужен был ее душевный комфорт, мне нужна была правда.
Она назвала имя. Я кивнула.
— Ему надо будет написать подтверждение, что он действительно думает, будто созерцание вашего мужа в виде зомби вам показано. У нас было несколько клиентов, которые не слишком хорошо реагировали.
— Я понимаю, что людей может травмировать вид обычного анимированного зомби, гниющего и страшного. — Она скорчила рожицу, потом чуть подалась ко мне. — Но вы поднимаете зомби, которые кажутся настоящими людьми. Мой психотерапевт сказал, что Чейз будет как живой и поначалу даже будет думать, что он живой. Если так, то что в этом может быть травматичного?
Я была уверена, что если позвоню этому психотерапевту, он ее рассказ подтвердит. Может, эта уверенность в ответе психотерапевта меня насторожила, или что-то другое, но что-то было не так в ее реакциях. Обычно горе видно даже сквозь бравое лицо. Либо она социопатка, либо ей глубоко плевать на ее покойного мужа Чейза Зелла.
— Значит, я поднимаю вашего покойного мужа в виде зомби, который может говорить и думать. Вы с ним беседуете и прощаетесь. Я верно вас поняла?
Она довольно улыбнулась и снова откинулась на спинку кресла.
— Совершенно верно.
— Я думаю, вам следует обратиться к кому-нибудь из других аниматоров в «Аниматорз инкорпорейтед».
— Но ведь только о вас говорят в один голос, что вы можете поднять зомби, который мыслит, выглядит и действует, как живой.
Я пожала плечами:
— Есть в этой стране еще парочка таких, кто может.
Она покачала головой, встряхнув дорогой прической.
— Нет, я узнавала. Все говорят, что только ваша работа гарантирует полное жизнеподобие зомби.
Тут у меня возникла нехорошая мысль.
— Вы хотите, миз Зелл, чтобы ваш покойный муж мог в последний раз — что именно сделать?
— Я хочу, чтобы он еще раз оказался живым.
— Секс с зомби, как бы ни был он жизнеподобен, все еще считается преступлением. Я не смогу вам в этом помочь, закон запрещает.
Она даже покраснела под идеальным макияжем.
— Я не намереваюсь делать с ним это когда бы то ни было снова, тем более в виде зомби. Это... это отвратительно.
— Рада, что мы в этом согласны.
Она оправилась, хотя я ее и шокировала. Приятно было знать, что это возможно.
— Значит, вы поднимете Чейза из могилы?
— Возможно.
— Почему нет? Если дело в деньгах, я удвою ваш гонорар.
Я приподняла бровь:
— Это большие деньги.
— У меня они есть. За это мне нужно, чтобы мой муж снова на несколько минут оказался в живых.
Не могу сказать, что же именно проявилось у нее в глазах в этот момент или почему оно мне не понравилось. Я слишком часто имею дело с преступниками, чтобы не быть подозрительной, и у меня хватало клиентов, чье вранье чуть не доводило меня до гибели. Для одной клиентки я подняла мужа, которого она убила, и он сделал то, что делают все убитые зомби — убил своего убийцу. И пока он не выдавил из нее жизнь, я никакой малости не могла ему приказать. Так что поневоле я стала настороженно относиться к историям, которые мне рассказывают добрые люди в кресле для посетителей.
— И что будете вы делать в эти минуты, миз Зелл? — спросила я.
Она сложила руки на груди и посмотрела на меня исподлобья. Больше она уже не пыталась выглядеть хорошенькой или безобидной. Глаза вдруг стали из зеленых серыми, и это была серость стали, как у полированного ствола.
— Вы знаете. Кто, блин, вам разболтал?
Я пожала плечами и улыбнулась ей, давая возможность гадать самой.
— Сволочь садовник, да? Надо было мне самой наточить топор.