Я посмотрела на плачущую женщину, скорчившуюся возле выветренного могильного камня.
— Круг держать можешь?
Она посмотрела на меня сердито — но жар гнева был слегка приглушен слезами.
— Я свою часть сделаю.
— Отлично.
— Смотри, оправдай свою репутацию.
Я кивнула:
— Ага, постараюсь.
Стоя коленями на могиле и держа нож в руке, я другой схватила Сайласа за волосы. Когда оттянула ему голову назад, услышала голос Никки:
— Шею назад только в кино отгибают. Намного легче, если сухожилия не перетягивать.
Я спорить не стала — вернула голову в более нормальное положение и поднесла нож к шее. Всадила острие и потянула поперек горла. Я уже и забыла, какую силу получаешь от убийства человека — мне только однажды пришлось это делать. И забыла, какую силу дает убийство не человека, а чего-то большего, чем человек. Это я тоже делала только однажды.
Сила потекла поверх меня, сквозь меня, кожа завибрировала, кости загудели от мотива и ритма силы. СИЛЫ! Боже мой, какой силы!
Нож выпал из моей руки на траву, я вместе с ним рухнула на колени. Приложив к могиле окровавленные руки, я представила себе, как они уходят в землю и вытаскивают оттуда мертвую, будто не земля это, а вода, и женщина тонет в ней, а спасти ее могу только я. И я выкрикнула ее имя:
— Ильза Беннингтон! Восстань, приди ко мне, приди, Ильза!
Под коленями, под руками зашевелилась земля. Я толкнула мощь в глубь могилы, в куски тела, и очень велика была эта мощь.
Женщина стала собираться из кусков, даже тех, которых в могиле не было, и я это чувствовала. Сила воссоздала ее идеально целой, и что-то ухватило меня за руки из земли, и я вытащила это из могилы.
Она восстала, белокурая, одетая в белое, лицо идеально накрашено. И только синие глаза были пусты, и еще нужна была сила, чтобы их наполнить. Коснувшись еще текущей из шеи Сайласа крови, я помазала губы Ильзы Беннингтон. Она заморгала, высунулся изящный язычок и облизал кровь. Облизнувшись, она заморгала вновь — и вдруг вернулась в себя.
Она посмотрела на могилу, на меня, на тело — и закричала. Подскочил Тони Беннингтон, отвел ее от могилы, утешая, уговаривая, а она спрашивала:
— Почему мы здесь? Это мертвец? Тони, что случилось?
Он повел мертвую жену прочь от могилы, но сила, рожденная смертью Сайласа, еще присутствовала, еще была во мне, и теперь, когда зомби был поднят, сила снова билась во мне. Она пульсировала, гудела в костях — никогда я такого не чувствовала. Я упала на могилу, извиваясь от боли. Сила требовала действия. Как будто мощь некроманта во мне стала ближе к зверям, к ardeur'y, как будто у нее была собственная воля, и эта воля требовала мертвецов.
Ники опустился на землю рядом со мной:
— Что такое, Анита?
— Слишком много силы от этой смерти для всего одного зомби. Слишком много.
— Мы на кладбище. Почему не поднять еще?
Я посмотрела на него и подумала: а правда, почему нет?
Встав на колени, я приложила ладони к земле и знала, чего хочет освобожденная сила. Точно знала, что мне с ней делать.
Упираясь руками в могилу, я бросила силу вниз и наружу. Шире, шире, неумолимо расходящимся кругом, и наконец коснулась каждой могилы, каждого тела, и тогда воззвала:
— Восстаньте, придите ко мне. Восстаньте!
— Нет! — воскликнула Эллен, но было поздно.
Земля шевельнулась, будто в легком землетрясении, и поползли зомби из могил, и были их сотни и сотни, но даже такая огромная сила не могла их поднять в том виде, в каком я подняла жену Беннингтона. Они гнили, рассыпались на ходу, вылезая из земли.
Сила ударила в круг Эллен и разбила его вдребезги. Вдруг я ощутила Жан-Клода и куда ближе, чем в двух часах пути. Все мои связи внезапно включились, и я чувствовала, осязала, обоняла своих мужчин. Они все были живы и здоровы, и некоторые уже в пути. Они шли по следу, но сейчас я зажгла для них метафизический сигнальный костер.
Но тут заорал Джейкоб:
— Ах ты ж дура, ведьма! Ты не только ее экранировала от ее мужчин, ты меня от моих парней отрезала! Их уже несколько часов как поймали!
Он ударил ее так, что она полетела на землю, вертясь, и замерла неподвижно, а он нечленораздельно заорал от злости, подняв голову к небу.
Ильза Беннингтон билась в истерике, но Беннингтон продолжал ее уговаривать, и наконец крики ее стали тише. Она бормотала:
— Уроды, боже мой, какие уроды! Пойдем домой, Тони, пойдем домой!
Беннингтон двинулся в путь по кладбищу под взглядами мертвецов, Джейкоб его окликнул:
— Беннингтон, ваша жена с вами, как вы просили.