Выбрать главу

Князь говорил горячо и искренне, и Анцелла знала, что, если понадобится, он не постыдится открыто признаться. Она была довольна, но ее не покидала мысль о том, что подумала бы маркиза.

— Расскажи мне о себе, — попросил князь.

— Мне почти нечего рассказывать, — ответила Анцелла. — После смерти матери я жила в деревне. На протяжении последнего года присматривала за тяжело больным отцом. Он умер месяц назад.

— Иными словами, ты оставалась в стороне от светской жизни и была знакома с узким кругом мужчин.

— Очень узким, — подтвердила она с улыбкой.

— Возможно, поэтому ты не испорчена и тем необычна, — заметил князь. — Но дело касается еще и другого.

— Чего? — живо поинтересовалась Анцелла.

— Чувств, которые мы питаем друг к другу.

— Вы… наверное… ошибаетесь, — сказала Анцелла. — Возможно, оттого лишь, что мы встретились… так неожиданно, а позже вы… увидели, как я что-то… делаю, то, что может не повториться… следующие тысячу лет.

— Но если это повторится, то я там буду! — вскричал князь. — Я уверен в этом так же, как и в том, что тысячу лет назад мы сидели в этом же месте и говорили друг с другом, встретившись впервые накануне ночью.

Он сказал это таким тоном, что Анцеллу пронизала дрожь. Когда днем ранее она невольно подслушала разговор князя с маркизой, то поймала себя на мысли, что слушала скорее его голос, чем то, о чем говорилось. Сейчас этот голос звучал почти как музыка, он затронул в ней какую-то потаенную струну, поэтому Анцелла с трудом нашла в себе силы, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к князю.

— Ты наверняка скажешь, что я русский и куда легче, чем европеец, поддаюсь чувствам. Но я готов присягнуть тебе, Анцелла, что никогда в жизни не испытывал к женщине подобного чувства!

— Что… вы хотите этим… сказать? — прошептала Анцелла.

— Что я полюбил тебя с первого взгляда!

— Но ведь это… невозможно!

— Ты так думаешь? А разве ты не почувствовала то же самое, когда мы взглянули друг другу в глаза? Мы оба поняли, что произошло нечто необычайное, что мы узнали ДРУГ друга.

— Это… не может быть… правдой, — дрожащим голосом произнесла Анцелла.

— Это — правда, и ты знаешь, что это правда, — сказал князь. — Когда я привез тебя сюда, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Хотелось просто поговорить с тобой, возможно, очаровать тебя, добиться твоего расположения. Вместо этого я поведал тебе, что чувствует мое сердце. Я хочу, чтобы и ты была со мной откровенна.

— Это… невозможно! Вы ведь знаете, что… невозможно!

В тот момент, когда она выдавливала из себя эти слова, вспомнила, что в России, как и в Европе, случались смешанные браки. Тут же ей припомнилось сказанное княгиней о смешанных браках, и Анцелла поняла: если князь и говорит о любви, то это не та любовь, которая венчается браком.

Она приложила неимоверные усилия, чтобы произнести:

— Я думаю, что ваше сиятельство ошибается, а поскольку меня наняла ваша мать, я обязана вести себя рассудительно и не слушать того, что вы мне говорите. Или мы поговорим о чем-либо другом, или вернемся на виллу.

— Я был уверен, что ты воспримешь мои слова как скороспелое признание, — сказал князь. — Но рядом с тобою я могу говорить лишь правду, потому что чувствую, что какие-либо увертки или притворство были бы неестественными. — Князь вздохнул. — Могу лишь просить, чтобы ты меня простила. — Он протянул ей руку. — Ты простишь меня, мой маленький греческий ангел?

Анцелла чувствовала, как она дрожит, слыша его полные страсти слова. Она не могла удержаться, чтобы не взять его руку в свою. Его пальцы сжали ее ладонь, а когда он поцеловал ее, Анцелла ощутила, как все ее тело сковала слабость от прикосновения его уст.

Он отпустил ее руку и, поднявшись, произнес:

— Пойдем! Я должен отвезти тебя домой, но сначала мы выпьем вина в старой таверне, которая, я уверен, существовала здесь уже тогда, когда сюда пришли римляне.

С трудом, оскользаясь на гладких камнях, они прошли часть дороги, и князь отворил дверь дома, на котором виднелась вывеска, изображающая древний корабль.

Внутри было темно и прохладно. В глубине таверны находились дубовая стойка и две лавки рядом с массивными столами. Они сели за один из столов, и князь заказал бутылку вина у симпатичной женщины в крестьянском платье, поверх которого был надет белый накрахмаленный фартук.

Когда женщина пошла за вином, где-то внутри дома раздался плач ребенка. После того как женщина возвратилась с бутылкой, Анцелла спросила по-французски:

— Это ваш ребенок плачет, мадам?

— Зубки режутся, — ответила крестьянка. — Я ничего не могу с ним поделать. Плачет не только днем, но и ночью, что очень злит моего мужа. Прошу прощения, мадам, если он помешал вам.

Прежде чем Анцелла успела что-либо сказать, женщина ушла и вскоре возвратилась с блюдом оливок и надрывающимся ребенком под мышкой.

Это был мальчик, темноволосый, худой: сразу было видно, что бедняжка не спал уже несколько ночей.

— А вы не пробовали дать ему немного меда? — спросила Анцелла.

— Меда? — переспросила женщина. — А для чего?

— Мед успокоит его и позволит заснуть, — пояснила Анцелла.

— Сколько же ему дать? — спросила женщина.

— Самую малость, на кончике пальца, — сказала Анцелла, — и еще немного в бутылочке. — Почувствовав, что женщина слушает ее с недоверием, Анцелла попыталась ее убедить: — Уверяю вас, что благодаря меду ребенок перестанет плакать и, кроме того, значительно окрепнет. Мед очень полезен детям.

— Никогда об этом не слышала! — призналась женщина. — Но сейчас вот припоминаю, что моя свекровь иногда втирает мед в больной зуб.

Женщина подошла к стойке, пробежала взглядом по полкам и поставила горшочек с медом на стол.

Анцелла встала.

— Я подержу ребенка, пока вы будете давать ему мед.

Женщина глянула с удивлением, но молча протянула ребенка Анцелле.

Он по-прежнему заходился в плаче.

Анцелла крепко держала его в объятиях, ласково покачивая. Малыш вскоре затих.

Женщина нашла ложечку и, зачерпнув немного меда, намазала им кончик своего пальца. Потом, поколебавшись, спросила:

— Вы уверены, что это ему не повредит?

— Клянусь вам, вы сами убедитесь, — ответила Анцелла.

Мать вложила в ротик ребенка палец с медом. Малыш сморщился, как бы собираясь снова заплакать, но потом начал жадно сосать палец.

— Ему нравится, — удивленно заметила женщина. — Можно дать ему еще немножко?

— Буквально капельку, — предупредила Анцелла. — Всегда, когда он будет вести себя беспокойно, можете давать ему мед. И немного на ночь. Он будет лучше спать.

— Вот те на! — изумилась женщина. — Вы говорите это так, будто у вас у самой полдюжины детей.

— Надеюсь, когда-нибудь у меня будет сын, — с улыбкой ответила Анцелла.

Женщина взяла на палец еще немного меда. Ребенок с удовольствием сосал. Анцелла продолжала качать его, пока тот не успокоился и не закрыл глаза.

— Он, кажется, засыпает, — сказала удивленная мать.

— Его нужно положить в кроватку и тепло укутать, — сказала Анцелла. — Он уснет, а когда захочет есть и проснется, можно перед едой опять дать ему немного меда. Вообще же вы должны помнить: это нужно делать только вечером, перед тем как уложить ребенка спать.

— Я не забуду, — пообещала женщина. — И не только я буду благословлять вас, но и мой муж. Он уже не в силах выносить крик малыша.

— Вы можете попробовать предложить мед и ему, — сказала Анцелла.

Женщина рассмеялась, подумав, что это шутка. Но потом поинтересовалась:

— Вы это серьезно говорите, мадам?

— Конечно! — ответила Анцелла. — Мед всем помогает засыпать, но особенно детям и пожилым людям.

— Заметьте, — сказала женщина, забирая у Анцеллы спящего ребенка, — человек учится всю свою жизнь.