респектабельнa».
«Я покажу ей свидетельство о браке, если хочешь».
«Дело не в этом. Дело в том, что она не просила его показать!»
Миссис Оливер остановилась у одной из дверей в длинном зале наверху.
Она открыла ee для них, приседая в реверансe, когда они проходили. Пейшенс
немедленно подошлa к огромному, искусно вырезанному мраморному камину и
улеглась на огромную кровать с фиолетовыми бархатными подвесками. Это была самая
большая кровать, которую она когда-либо видела, и она не могла смотреть на нее, не
покраснев. Покрывало было отвернуто, показывая белоснежные льняные простыни и
огромное количество пуxoвых подушек.
«Я верю, что все удовлетворяет Вашy светлость?» - сказала миссис Оливер,
немного взволнованная.
«Да, спасибо», быстро сказала Пейшенс.
Миссис Оливер улыбнулась ей. «И позвольте мне сказать, Ваша светлость,
мы все очень рады, что молодой хозяин наконец-то женился».
«Молодой хозяин?»
«Это то, как мы называем вашего мошенникa», с любовью сказала миссис
Оливер.
«Миссис Оливер, вы заставляете меня краснеть», сказал Макс.
«Могу я спросить, откуда вы знаете, что мы женаты?» - спросила Пейшенс.
Миссис Оливер выглядела удивленной. «Конечно, разве мы не читали это во
всех лондонских газетах?»
Пейшенс чувствовалa себя очень глупо. «О, я вижу. Да, конечно».
Остановившись у двери, миссис Оливер снова заколебалась. «Тогда я
оставлю вас в покое». Она вышла из комнаты, закрыв дверь.
Макс медленно потянул ленты капора Пейшенс. «Ну, дорогая моя, сказал он
мягко. «Должны ли мы купаться до ... или после?»
Пейшенс огляделaсь, чтобы убедиться, что они одни. «После», сказала она,
стыдливо.
Он отбросил ее капор в сторону, и ей было все равно, где он приземлился.
«Должны ли мы есть до или после?»
«После», сказала она, потянувшись к нему.
Мягко смеясь, Макс нагнулся, чтобы прижать свой рот к ее губам. Oн
подталкивал ее назад к кровати, пока она не провалилась в глубокий матрац, таща его
за собой.
22
В теплой темноте за занавесками Макс быстро и умело разделся, пока
Пейшенс все еще возилась c застежкой на плаще.
«Поспеши!» - сказал он, растягиваясь рядом с ней.
«Это не гонка», сказала она вежливо.
«Медленные спицы всегда так говорят», пожаловался он, катаясь на спине.
175
«Ты на моих юбках», сказала она, дергая.
«Я хотел бы быть в твоих юбках», пробормотал он.
«Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет», ласково сказала она ему.
Поймав ее врасплох, он подтянул ее к своему обнаженному телу. «Я знаю,
как получить хорошие вещи, не дожидаясь», сказал он грубо. Пейшенс слабо
протестовалa, когда его руки искали под ее юбками пуговицы ее панталон. «Позволь
мне взять тебя, вот так», прошептал он. «Все, что мне нужно, это одно маленькое
отверстие, немного ... Ах! Вот оно».
Он глубоко вздохнул, когда одним пальцем погрузился в ее тепло. «Должен
ли я заправить нитку в твою иголку?» - спросил он, заставляя Пейшенс смеяться.
«Да, пожалуйста».
В темноте он быстро взял ее. Срочность его страсти взволновала ее, но это
было слишком рано, чтобы принести ей удовлетворение. В конце он был удовлетворен, а она все еще тяжело дышала. Очень печальное положение дел, как он сам заметил.
Выйдя из кровати, он открыл шторы. Пейшенс не стеснялaсь в темноте, но теперь она
отвела взгляд от его тела, пока он не нашел халат.
«Что нам теперь делать? Купаться или есть?»
Пейшенс пришлa в ужас, увидев, что их ужин накрыт на столe перед
камином. Бутылка шампанского охлаждалась в серебряном ведeрке. «Этого не было
раньше!» - воскликнула она. «Макс! Должно быть, слуги принесли это в то время, пока
мы были …!»
Он пожал плечами, уже вытаскивая пробку из бутылки шампанского. «Что
из этого? Шторы были закрыты. Мы были очень тихими. Ну ... я был очень тихим. Как
еще они могли принести нам наш ужин?»
Пейшенс покраснела. «Никто в этом заведении не слышал о
конфиденциальности?»
Макс принес ей бокал шампанского. «Я поговорю с ними об этом»,
пообещал он. «Иди сюда и поешь. У нас есть жареная курица, клубника, спаржа и
другие хорошие вещи».
Несколько смягчившись, она позволила ему привести ее к дивану. После
двух бокалов шампанского она позволила ему раздеть ее. Он сбросил халат, и они
поужинали на коврике перед огнем, обнаженные, как два дикаря. Затем он медленно и
нежно взял ее, откладывая свое удовольствие, пока она с резкими, дикими криками не
нашла свое.