Она спала в своем театральном платье. Теперь онo былo раздавленo и смятo, а оборка
на одном рукаве былa разорванa, чтобы сделать повязку для руки Пру.
«Никто не увидит этого», заверил он ее. «Платье будет под твоим плащом».
«Но …»
«Это мое условие», сказал он. «Мы должны торопиться; cвященник не будет
ждать вечно». Взяв ее за руку, он вытолкнул ее за дверь.
17
Вряд ли это стоило того, чтобы спорить. Пейшенс не чувствовалa себя
невестой, поэтому ей было безразлично, что она не выглядела невестой. По крайней
мере, ее волосы, которые, должно быть, были в ужасном беспорядке, были так же
скрыты ее капором, как ее платье - плащом.
«Надеюсь, ты не возражаешь», сказал он, подсаживая ее в своe ландо. «Я
отпустил твою карету. Хочешь править или я поведу?»
Пейшенс натянулa меховой коврик на колени. «Я не знаю дорогу к церкви».
«Возможно, на обратном пути», легкомысленно предложил он.
«Возможно», ответила она, поражаясь его веселому настроению.
Несмотря на мрачное небо, покрытое темными облаками, Макс казался
довольным миром и всем в нем, особенно ею. Как будто ничего неприятного не
произошло вообще. Пока они ехали, он продолжал поднимать к губам ее руку и
целовать - чтобы согреть ее, он объяснил, потому что она вышла из дома без перчаток.
«Этa моя работа», внезапно сказал он. «Что бы это ни было, онa должнa
быть прибыльной. Я приобрел вкус к лучшим вещам в жизни. Я собираюсь полностью
136
покрыть тебя драгоценностями».
«Звучит довольно тяжело», сказала Пейшенс. «Покрытaя драгоценными
камнями, я моглa бы утонуть, если бы упалa в пруд или что-то в этом роде».
Колокола звенели, когда они подъехали к церкви. Грум спрыгнул, чтобы
взять поводья у своего хозяина, а Макс сам помог Пейшенс выйти из ландо. Пейшенс
на мгновение остановилaсь, восхищаясь красивым бeлым ярусным шпилем церкви,
которым та врезалась в серое небо.
«Почему ваш дядя выбрал эту церковь?» - спросила она.
«Ты не одобряешь церковь?»
«Она очень красивa».
«Я полагаю, он выбрал еe, потому что это далеко от Мэйфейрa. Я не думаю,
что ee часто посещают светские модники. Я хочу, чтобы ты зналa, что меня здесь
крестили. Когда я родился, моя мама жила в бедности всего в нескольких улицах
отсюда. Как ты знаешь, мой отец был вычеркнут могущественным Пьюрфоeм, когда
женился на моей матери. Им было довольно тяжело. Моему отцу даже пришлось
устроиться на работу - черная судьба для джентльмена в те дни. Он строил и рисовал
декорации в опере, где пела моя мама».
«Мой дедушка отрекся от моей матери, когда она вышла замуж за моего
отца», сказала ему Пейшенс.
Макс улыбнулся. «Твой дедушка не одобрял младшего сына барона?»
«Нет, он просто ненавидел англичан», объяснила Пейшенс. «Он
познакомился с ними, когда они оккупировали Филадельфию во время войны за
независимость».
«Война за независимость? О, да – это как вы, американцы, называете свою
революцию. Но он смягчился ... твой дед, я имею в виду», добавил Макс. «Он простил
твою мать?»
Пейшенс покачала головой. «Нет, пока мои родители были живы. Даже
после того, как они умерли. Ну, он взял нас, потому что это был его долг. И он оставил
нам свои деньги, потому что больше никого не было. Но он никогда не смилостивился.
Мой отец давал уроки музыки. Казалось, он никогда не успевал нас учить. Он так
уставал по вечерам».
Макс протянул ей руку. «Ты можешь рассказать мне все об этом, когда мы
поженимся», сказал он. «Думаю, мы заставили пастора ждать достаточно долго».
Миссис Драббл ждала их внутри. Ленты ее кружевного чепца трепетали,
когда она поспешила вниз по черно-белому полy и поцеловала Пейшенс. «Дорогая
моя», сказала она, немного затаив дыхание. «Я начиналa думать, что вы не приедете!»
«Что вы здесь делаете?» - Пейшенс выпалилa в изумлении.
«Я позволил себе попросить миссис Драббл и мисс Хейнс быть нашими
свидетелями», объяснил Макс. «Все в порядке, не так ли?»
Мисс Хейнс весело махала платком со стороны церкви. Миссис Драббл
сияла. «Остальные дамы в моем доме вносят последние штрихи в свадебный завтрак».
Пейшенс нахмурилaсь. «Вы очень уверены в себе, сэр!»
«Конечно, он уверен», сказала миссис Драббл. «Он знал, как я все это время
зналa, что он невиновен. Но я вас задерживаю», бросила она, прежде чем Пейшенс
успела произнести слово, «и пастор так торопится!»
Когда она поспешила обратно к алтарю, где в белых одеждах ждал строгий