Ночь пролетела так быстро, что я не успела ее заметить. Закрыв глаза, я куда-то провалилась, и уже через мгновение наступило пробуждение, ознаменованное громким треском будильника. Моя подружка нехотя потянулась, сладко зевая. Я же по привычке вскочила на ноги, просыпаясь на ходу по дороге в ванную. Утро началось с отсутствия горячей воды, поэтому я искренне порадовалась, что успела вчера помыться. На Климову этот факт произвел удручающий эффект. Она тихо выругалась, обвиняя несчастный кран в неполноценности, однако тот продолжал нагло журчать в ответ абсолютно ледяной струей.
— В доме нет хлеба, и сыра тоже нет, — бормотала Климова, угрюмо слоняясь по кухне, куда пришла после разборок с моей сантехникой. — А от чая осталась одна пустая коробка.
— Сейчас схожу в магазин, только пса выгуляю. А то мы и так с тобой проспали лишний час. Он, бедолага, уже давно под дверью в обнимку с моими сапогами сидит.
У меня было хорошее настроение. На улице во всю светило солнце, предвещая теплый денек. Часы показывали девять. Обычно, я никогда не выхожу с собакой так поздно. Но вчера заводила будильник Вера, а мне даже не пришло в голову проверить цифру, с которой, по ее мнению, должно начинаться утро. Удивительно еще, что Лари не устроил нам подъем громким лаем, вероятно, сжалился, решив стойко дождаться, когда у нас проснется, наконец, совесть.
Сводив на улицу, обрадованную проявленным к ней вниманием, овчарку, я оставила Лари на попечение подруги и отправилась в магазин, вооружившись для этой цели пакетом и модельной сумочкой, в которой лежали деньги. Я быстро шла по той самой дороге, где двенадцать дней назад меня похитила парочка бритоголовых кретинов, расплатившихся за свой поступок машиной. Вспомнив, как отправила в кювет раздолбанную Сахину иномарку, я невольно улыбнулась, ощутив прилив гордости за содеянное. Бороздя просторы океанов моих собственных мыслей, я не заметила, как дошла до следующей остановки. К действительности меня вернул резкий звук тормозов, остановившегося напротив автомобиля. Я испуганно подняла глаза и опешила. Перед моим носом стоял микроавтобус службы спасения, на котором красовались крупные цифры «911». От неожиданности я потеряла дар речи, тупо уставившись на белую дверцу, распахнувшуюся навстречу мне.
Я все еще находилась в состоянии шока, когда меня подхватили под локти двое спасателей в синей униформе. Они легко закинули мое не сопротивляющееся тело внутрь машины, и, весело посмеиваясь, начали допытываться, как меня зовут. Я молчала, будто в рот воды набрала. Мой рассудок активно работал, строя различные версии происходящего. Меня опять похитили, причем, практически, на том же месте, как и полторы надели назад. За окном мелькал знакомый Московский проспект, по которому мы мчались в неизвестном направлении. Ущипнув себя за руку, я убедилась, что не сплю.
— Красавица, — не унимался пожилой бородач, приложивший руки к тому, чтобы я оказалась в их компании, — Ты Катя?
— Да, — обретая, в конце концов, голос, неуверенно проговорила я.
— Балгаренко?
— Да.
— Ну, слава Богу! А то мы уже третью отлавливаем, и все время не те попадаются! Его реплика вызвала у остальных мужчин громкий смех, сопровождаемый одобрительными возгласами.
— Третью?! — округлив глаза, прошептала я.
Они снова захохотали, потешаясь над моим испугом. Потом кто-то, сжалившись, сказал:
— Да не стращайте вы девчонку, смотрите, какая она бледная. Не было никого до тебя, Катерина, ты первая.
Однако, данное заявление мой затравленный рассудок совсем не успокоило, скорее, наоборот. Я вжалась в сиденье, на которое меня заботливо опустили мужчины, втащив в салон, и принялась исподлобья изучать их веселые физиономии. В голове рождались версии на тему моего ближайшего будущего.
«Ну, вот, — думала я, переводя взгляд с одного любопытного лица на другое. — Я так и знала: все спасатели — маньяки. Теперь у меня появилась возможность ощутить правоту этих слов на собственной шкуре. Конечно, насильник Валентин! А, может, они по очереди носят полосатую маску и нападают на беззащитных девушек… Правда, теперь команда психов решила действовать группой, опять выбрав своей жертвой меня».
Я выглядела, как подсудимый, обреченный на казнь, отчего бородач вновь заговорил, сочувственно посмотрев на меня:
— Да не трусь ты, Катюша. Мы же не на плаху тебя везем, а всего лишь на набережную.
«Значит, утопят, — решила я твердо и еще плотнее забилась в угол между спинкой кресла и окном машины. — Изнасилуют и… в Неву, чтобы скрыть следы преступления».