— Ты меня пытаешься зачем-то удержать, — сделал он вывод вслух. — Но при этом ничего не говоришь о причинах своего поведения. Почему? Ты сказала по телефону, что имеешь догадки, относительно личности преступника. А вместо беседы на данную тему, я слышу от тебя какой-то бред про роль искусства в нашей жизни, которым ты кормишь меня уже третий час. Неужели общение с Егоровым так повлияло на твою голову, Катерина?
Я вздохнула, признавая справедливость его слов.
— Ладно, пойдем в кафе, там и потолкуем про маньяка, — произнесли мои уста без особого энтузиазма.
За время, проведенное сегодня с Каменским, я окончательно уверилась в том, что он не насильник. Собеседник был заботлив и внимателен. Несмотря на отсутствие интереса к музейным экспонатам, он проявлял его в больших количествах ко мне. Страхи, поселившиеся в моей душе после встречи с «Мистером галстуком», растворились в воздухе. Я ощутила прилив энергии и жизнелюбия, благодаря общению с интересным творческим человеком, коим являлся Андрей. Ну, а синие Жигули возле его парадной… это всего лишь совпадение. Тем более по внешнему виду парня не было заметно никаких последствий укуса Лари. Значит, он — не преступник. Да и во сне я видела Валю, а не его. Отсюда следует, что мое подсознание тоже не считает рокера маньяком.
В процессе поглощения горячих гамбургеров с кофе, я рассказала ему о вчерашнем нападении, во время которого Лари пометил ягодицы насильника своими острыми зубами. Он внимательно меня выслушал, затем загадочно произнес:
— Я в курсе. Быстров меня уже просветил на эту тему.
— Что-то вы с ним слишком сдружились, — настороженно заметила я, — недавно готовы были свернуть друг другу шеи, а теперь друзья не разлей вода. Как ему удалось добиться твоего расположения?
— У нас взаимовыгодное сотрудничество, — хитро улыбнулся Каменский и принялся сосредоточенно жевать, дав тем самым понять мне, что тема исчерпана.
— Я бы на твоем месте Валентину не особенно доверяла… — недовольная тем, что со мной не хотят об этом говорить, пробормотала я, хмурясь.
— Ты его подозреваешь? — удивился парень.
— Нет, но…
— Валя не маньяк, можешь быть спокойна! — он произнес это так уверенно, что я не на шутку встревожилась. «Откуда ему известна такая информация, в достоверности которой Андрей, похоже, не сомневается? Либо он слишком доверчив, либо он и есть насильник, твердо знающий, что другой человек здесь не причем», — от подобных мыслей заболела голова, а по телу побежали противные мурашки. Я опять попала под влияние своего перепуганного воображения, видящего угрозу в каждом встречном.
— А кто тогда? — взяв себя в руки, робко поинтересовалась я. — Доцент?
— Нет, это не он, — отверг предположение собеседник.
«Опять уверенность… Ты слишком много знаешь о тех, кто маньяками не является, — я побледнела. — Откуда такая осведомленность?»
— У тебя есть какие-то варианты? — я прищурилась, мысленно примеряя кандидатуру Андрея на роль «полосатого урода».
— Нет. Хотя… вообще-то, нет, — он улыбнулся, состроив невинный взгляд, который подарил мне поверх пластмассового стаканчика с черным горячим напитком. — Кстати, мне гораздо больше нравится говорить с тобой о делах насущных, нежели выслушивать лекции о голубом и розовом периодах в живописи Пикассо.
— Ну, спасибо, — я надулась. — По-твоему, я рассказывала все это стенке?
— Нет, я внимательно слушал, — парень оправдывался. — Но два часа об одном и том же… Катя, я же не фанатик его искусства.
— Ну и зря, — мне стало смешно.
На лице собеседника отразилась такая откровенная мука, что я почувствовала, какие страдания он недавно пережил по моей прихоти.
— А где ты встретила Егорова? — внезапно спросил рокер, меняя тему.
— В библиотеке, — непонимающе глядя на него, ответила я. — А что?
— Он далеко живет? — пропустив мимо ушей мой вопрос, полюбопытствовал Андрей.
— Не знаю.
— А в университете он еще долго пробудет? — не унимался Каменский, продолжая меня допрашивать.
— Часов до шести, пока библиотеку не закроют, наверное.
— Понятно, — он мило улыбнулся мне, потом вдруг резко встал и, сказав, что скоро вернется, вышел из кафетерия, оставив меня сидеть с недопитым кофе в застывшей у рта руке.
Вернулся парень минут через десять. На его физиономии играла странная улыбка, а глаза хитро блестели, но объяснить мне причину своего веселого настроения, он, увы, не собирался, загадочно отвечая на заданные мной вопросы: